— Он очнулся, — сказал кто-то.
Кто-то поднес к моим губам флягу с водкой.
— Не бойтесь, хлебните-ка еще!..
— Что происходит? — спросил я.
— После, после, лежите спокойно… — ответил девичий голос.
И надо мной наклонилась молоденькая девушка, очень красивая, наверное самая красивая на свете.
— Как вы чувствуете себя? Что-нибудь болит?
Я никак себя не чувствовал, и у меня ничего не болело. Постепенно я стал сознавать, что мое место не здесь, что произошло какое-то недоразумение.
— Почему я здесь?
— Вас принесли сюда трое вооруженных людей. Вы ранены… — осторожно отвечала мне самая красивая девушка на свете.
Человек, который пытался напоить меня водкой, отнял от моего рта флягу и зашептал девушке:
— Если немцы найдут его здесь, всех нас перестреляют…
— И не стыдно вам, пан Кроупа, — громко ответила ему самая красивая девушка на свете.
Прочие продолжали молча жаться друг к другу в темном углу подвала, глядя на меня со страхом.
— Что со мной? — набравшись смелости, решился я спросить.
— У вас в спине пуля… это не серьезно, — утешала меня девушка.
Тут одна из женщин в углу расплакалась:
— Бедняга! Ему прострелили позвоночник…
Я даже не сразу понял, что разговор идет обо мне. Тот, что пытался поить меня водкой — это, вероятно, был единственный в подвале мужчина, — опять сунул мне под нос свою флягу.
— Вам полезно, — утешал он меня.
Водка была приятная, не то что самогон, но немного отдавала мылом. Человек этот как будто нарочно держал флягу таким образом, чтобы мне видна была этикетка. Добрая была водка, в жизни я не пил такой. А на этикетке было написано «Геннеси» — прославленная марка. Я почувствовал, как по всему телу разливается тепло, в голове зашумело, сильнее стало сознание возвращающейся жизни.
— Ну и водка, — попытался я пошутить, — а не пожалеете?
— Всю войну я берег ее от немцев, — услышал я его голос.
Он бросил это небрежно и все же подчеркивая каждое слово, напомнив мне Красного Лойзика, который, возвращаясь с задания, рапортовал Николаю: «Взорвал состав с боеприпасами…»
— Я горд, — продолжал «пан Геннеси», любуясь своей скромностью и своими заслугами, — что могу предложить эту фляжку раненому герою…
Мне захотелось дать ему в морду, но я не мог дать в морду, у меня вовсе не было сил, я лежал на животе совсем беспомощный. А из угла спросила женщина:
— Как вы думаете, вернутся немцы?
— Нет, не бойтесь… — ответил я, желая ее успокоить, а сам инстинктивно стал искать оружие. Но автомата рядом со мной не было. Женщины в углу заметили мое движение, они по-своему объяснили его себе. И оно подействовало на них сильнее слов. Одна из женщин запричитала:
