Послышался какой-то легкий шорох, но я не обратила на него внимания.
– Нилия! – Рина тронула меня за рукав.
Я все еще смотрела на портрет любимого.
– Нилия! Это личный кабинет моего батюшки, сюда нельзя входить без его ведома, да и никто не мог сюда войти без папенькиного позволения… До тебя никто не мог. Кто ты?
Я моргнула и с трудом перевела взгляд на девочку.
– Что?
– Я говорю, – нетерпеливо ответила она, – что твоя кровь открыла потайной замок, который никто, даже Нойрран, не мог открыть до тебя.
– А-а-а… Так это, может, замок просто сломался?
Рина с величайшим сомнением покосилась на меня, но дальше расспрашивать не стала. Я поглядела на то место, откуда мы пришли – стеллаж снова стоял у стены, как будто никакого прохода там не было вовсе.
– Надо уходить отсюда. Батюшка сильно разгневается, если обнаружит нас здесь, – поторопила меня девочка.
– А как нам найти выход? – Я стала оглядываться по сторонам в поисках каменной драконьей головы.
– Я знаю только один. – Рина молча указала на инкрустированную самоцветными каменьями дверь.
– Вот уж новость!
Мы с девчушкой переглянулись и в нерешительности замерли посередине комнаты, а ручка на двери вдруг начала поворачиваться.
Рина громко сглотнула и резво юркнула под стол, а я, запаниковав, бросилась к окну и запрыгнула на высокий подоконник. Прижалась к раме, порадовалась плотным портьерам, а затем испугалась – а вдруг кто-нибудь надумает впустить солнечный свет в помещение?
Но бежать уже было бесполезно, в кабинете послышались сердитые голоса, мужской и женский. Один из них я сразу узнала и ощутила, как тревожно забилось в груди сердце.
По паркету разнесся звук шагов – широких уверенных мужских и суетливых быстрых женских. Послышался шорох отодвигаемого стула, и бархатная тяжелая портьера, за которой я пряталась, чуть всколыхнулась.
– Арриен, ты совсем не желаешь меня слушать, – раздался раздраженный женский голос.
– Хм… – равнодушно откликнулся мужской.
– Это все, что ты можешь сказать? – В женском возгласе послышались визгливые нотки.
– Ну а чего ты ожидала?
– Чего я ожидала? Ты это у меня спрашиваешь, у той, которая пошла ради тебя на все?
– Что ты подразумеваешь под словом – все? – невозмутимо отозвался князь.
– Я терплю тебя уже три сотни лет! Я бросила семью, друзей ради тебя, родила тебе детей. Терплю твоих многочисленных любовниц и, заметь, молчу.
– Молчишь? – Арриен всегда умел иронизировать.
В ответ я расслышала звук пощечины и, не удержавшись, чуть отогнула портьеру, выглядывая наружу.
