Почему-то, как это часто бывает в напряженные моменты, с необычайной четкостью вспомнилась виденная на днях в городе картина, не имеющая никакого отношения к происходящему: серый, вылинявший от времени человечек с седыми висками и бачками, сдвинув на лоб очки, сосредоточенно жмет на клавиши карманной электронной игрушки - тетриса.
- Уважаемые дамы и господа, - эту фразу Елена произнесла все еще в ужасе, довольно тихо, не рассчитав силы голоса.
Зал затаился. Они ждут, что она сейчас скажет им. Головастики в пруду, бомонд, безумцы, слишком умненькие, чтобы быть безумцами по-настоящему... И все-таки люди. Обуреваемые творческими порывами, с идеями в головах, стремлениями в сердцах.
- Мы пришли сюда, чтобы приобщиться к искусству. Но пришло ли искусство к нам?..
Боже, что она плетет? Тишина в зале стала гуще, а бледная устроительница сцепила руки под подбородком и закрыла глаза пленками век сейчас грохнется в обморок.
- Что мы здесь делаем, господа? - На сей раз голос звучал хрустально-чисто и твердо. - Неужели всерьез принимаем за искусство все то, вокруг чего ходим? Конечно, нет. Как и сами художники, что выставили здесь образцы своего творчества, не воспринимают их как искусство. Ребята на меня не обидятся, они знают, что это правда. Как же нам быть?..
Елена остановилась, обвела взглядом зал. Скука на лицах преобразилась в легкий интерес. Так ученики на уроке оживляются, когда в класс входит завуч. Особенно с каким-нибудь актуальным вопросом. Кто в раздевалке оборвал все пуговицы с пальто и курток пятого "А"?
- А вот как! Все вы помните, как в Манеже Хрущев громил абстракционистов, как при Брежневе бульдозеры пытались подмять под себя выставку. А ведь это все равно, что пушкой разгонять звезды. Утром они пропадают, но не благодаря пушке. Вот что такое грубая, не рассуждающая сила против творческой интуиции и озарений. Искусство всегда бескровно побеждает гонения. Эрнст Неизвестный, участник выставки в Манеже, впоследствии изваял надгробный памятник Хрущеву. И все же искусство значимо тогда, когда вызывает протест. А потому...
Спрыгнув с возвышения, она схватила первый попавшийся экспонат- клубок гнутой проволоки со стекляшками и консервными банками внутри. Подержав мгновение над собой, грохнула об пол. Банки и стекляшки разлетелись...
Это надо было видеть. Устроительница все-таки лишилась чувств. Она опустилась на пол беззвучно, как в вакууме. Так же молча внимал последним звукам раскатившихся банок зал.
