- Майя, посмотри на его костюм. Тут же один галстук долларов за триста, у парня на лице это написано бегущей строкой. Наверняка он из тех, кто знается с бандитами, имеет крышу, ворочает делами и так далее. Или просто хлыщ от искусства? Вроде не похоже....
- Ты совсем не ценишь, что я для тебя делаю, - отмахнулась Майя. Рассуждаешь как третьеклассница. Он нормальный парень, при деньгах, образован. Меценатствует. Бандит! Что ж тут такого? В наше время нормальный мужик либо бизнесом занимается - значит, бандит, - либо политикой - значит, вообще киллер.
- Хакер, - подсказала Елена. - Имиджмейкер. Мерчендайзер.
- Честно жить - себе дороже, - не слушала Майя. - Я когда увидела его в гостях у моих знакомых, сразу решила: это для тебя. Вы идеально подходите друг другу. зовут его Кирилл.
Гости бродят по залу. В высоких стаканах колышется, то есть от переменчивого освещения создается впечатление, что колышется, разноцветная жидкость. За стойкой негр в белом костюме, белый негр, вертит длинными руками пузатые бутылки, разливает посетителям коктейли, какие кто пожелает разумеется, все за счет фирмы. Редкие пернатые чувствуют себя здесь в своей тарелке. Это приметила Елена, вглядываясь в лица внимательнее. Столичная балованая публика, уж на что привыкшая к зрелищам всякого рода, разбиваясь на персоналии, поражает трогательной незащищенностью. Вот высокая дама в золотом хитоне пошатывается на высоких каблуках - босоножки, знать, с собой захватила, не станешь в них в такую погоду шкандыбать по улицам. Хотя Елена мысленно хлопнула себя по лбу - дама в золотом, разумеется, приехала сюда на автомобиле с личным шофером. Как бы то ни было, ноги у нее красные, как у гуся, - это бывает, если долго стоять на каблуках и если в помещении холодно. И дама стесняется красных ног, неловко переминается, прячет их одну за другую, но это не спасает, и лицо ее тоже краснеет.
Стайка бородатых юнцов, выпускников какого-нибудь редкого факультета элитарного вуза, гогочет в углу; хорошо, на пол не сплевывают- это явно ценители искусств, тонкие эстеты, в душе революционеры, по совместительству клерки, авторы глянцевых журналов, баловались на первом курсе самиздатом, конспектировали Ницше и презирали звон монет. Их арийские физиономии с тех пор слегка раздобрели. Превратны мирские замыслы!
А это знаменитый высоколобый журналист, выгнанный со всех телеканалов борец за правду - его ли вина, что за правду одни прилично платят, а другие дают пинка. Полгода после увольнения он все рвал и метал в печати, грозился предать огласке потрясающие факты, всех разоблачить, всех скомпрометировать, но когда, по слухам, одно из центральных издательств предложило ему написать книгу, он никого почему-то не разоблачил, а немного помялся и присмирел.
