Было уже около одиннадцати, когда Пол поднялся к себе в мансарду. Спать он не мог. Шагая по крошечному пространству между шатким умывальником и низенькой раскладной кроватью, Пол почти не слышал звуков, неизменно долетавших к нему по вечерам сквозь тонкие стенки: радио, игравшее внизу у индийского студента-медика; унылое посвистывание Джеймса Крокета, бухгалтерского клерка, жившего рядом и под эту мелодию обычно чистившего ботинки; скрип ступенек под ногами старого мистера Гарвина, бывшего аукционщика, спускавшегося вниз, чтобы наполнить кувшин водой. Сейчас Пол снова переживал волнующие события минувшего вечера.
Наконец он разделся и лег в постель. Но спал плохо, так как мозг его по-прежнему лихорадочно работал, а нервы были напряжены. Он обрадовался, когда небо засерело над трубами и первые проблески дневного света проникли в комнату сквозь грязное окно.
Весь этот день, работая в магазине, Пол был взвинчен и озабочен. Когда Лена Андерсен принесла ему из кафетерия завтрак, он съел сандвичи без обычного аппетита. По-видимому, она это заметила.
— Вы не любите ветчину? — серьезно и тихо спросила она.
Оторвавшись от своих мыслей, Пол поднял на нее глаза и заставил себя улыбнуться.
— Нет, люблю. Просто мне сегодня не хочется есть. — И добавил: — Вы чрезвычайно добры ко мне. Я помню, Херрис говорил, что мне будут давать здесь перекусить. Но вы приносите мне целый завтрак.
— Какой же это завтрак! Сандвичи — это не еда. Но, я надеюсь, вы обедаете вечером?
Он утвердительно кивнул. Несмотря на мрачное настроение, в каком пребывал Пол, ему приятно было то, что она стоит и разговаривает с ним. Не просто болтает, а словно бы с трудом, против воли, выдавливает из себя слова. Быть может, его молчаливые взгляды — а он так часто глядел на нее, что между ними уже как бы протянулась ниточка интимности, — побудили ее нарушить молчание. Казалось, каждый чувствовал, как одинок другой, и, очевидно, потому она и заговорила об этом.
— Вы, видно, живете один?
— Да, — признался он. — А вы?
— О нет. Я в этом отношении очень счастливая. — Тень гордости промелькнула по ее лицу. — У меня премилая квартирка — две комнаты в доме одних знакомых на Уэйр-террейс.
— Ну, это уже не квартирка, а целый дворец.
