Выхода не находится — не оттого ли, что сам Капоте смотрит на мир лишь глазами своей героини? Впрочем, это не умаляет художественного значения повести. Холли чем-то сродни современным хиппи — больным детям «великого общества», смешным, жалким и трогательным к своей наивной убежденности, что причуды быта и освобождение от этических строгостей принесут им ту внутреннюю гармонию, которую никогда не может дать жизнь в безнадежно испорченном обществе. Как и Холли Голайтли, ищут они на американских просторах какой-то еще не загаженный, не зараженный ненавистным им обывательским духом уголок — будь то бухточка на океанском берегу или кафе с подчеркнуто немодной обстановкой. И, как и Холли, не могут найти такого места, где человек был бы истинно свободен и счастлив, — не могут, потому что настоящее освобождение от буржуазных норм лежит не на путях бегства, а на путях сознательной борьбы.
Со всей ясностью это показали уроки 60-х годов, когда потерпели крах массовые радикальные движения, в своей вражде с обществом шедшие куда дальше смутных порывов Холли Голайтли и все же ничего существенно не изменившие в старых, как сама Америка, конфликтах мечты и реальности. Реакция на эту неудачу была горькой. Новое десятилетие начиналось под знаком пересмотров и самобичеваний недавних активистов левой оппозиции истэблишменту. Их энтузиазм быстро отступал перед давно знакомыми настроениями безнадежности, попахивающей нигилизмом.
Писатели, сохранившие ясность мысли и среди тогдашних бурных пертурбаций, восприняли провал левацких обновленческих устремлений как неизбежность. Они увидели здесь еще одно свидетельство легковесности тех понятий о сущности и перспективах американского общества, которые в 60-е годы приобрели такую популярность у молодежи, грезившей о близкой революции. Потребностью дня стало уточнение, углубление этих понятий. Литература обратилась к повседневности, к быту, к «среднему американцу», современному обитателю главной улицы ничем не примечательного города — о нем когда-то превосходно писал Синклер Льюис.
В 60-е годы американский роман нередко выглядел полем прямой конфронтации идейных доктрин и социологических концепций. В 70-е годы в него вернулась подлинная жизнь. Быть может, это особенно хорошо видно на примере произведений философских, аллегорических, притчевых. Они все заметнее насыщаются прозой быта, заботами рядового гражданина, легко узнаваемыми за необычностью изображаемых писателем ситуаций.
