Испытание чудом. Житейские истории о вере | страница 52
– Сынок?! А мне сказали, что тебя…
– Бог даровал нам отсрочку, – объяснил я. После чего рассказал отцу о нашем разговоре с императором. Он задумался. А затем сказал:
– Послушай, сын мой. Ты должен исполнить волю императора.
– Что?! – ужаснулся я, не веря своим ушам. Похоже, отец ожидал этого. И заговорил горячо и торопливо, словно спеша убедить меня:
– Ты прав, сынок – отсрочку приговора вам даровал Бог. Но как ты полагаешь, для чего Он это сделал? Что ж, тогда тебе отвечу я. Он избрал вас. Вы должны остаться в живых и сберечь для грядущих поколений свет Христовой веры. Однако, чтобы выполнить эту великую миссию, возложенную на вас Богом, нужна не пагубная юношеская горячность, а старческая мудрость. Способность ради достижения великой цели поступиться менее важным. Умение, так сказать, исторгнуть неверный звук из лиры, чтобы не была оборвана сама песнь. Согласись – ради того, чтобы восторжествовать над злом, хороши любые средства! Ненависть – но ненависть праведная! Ложь – но ложь во спасение, так сказать святая ложь… Опять же – разве Сам Господь не заповедал воздавать кесарю кесарево, а Богу – Богово?[33] Вот и поступи согласно этой заповеди. Исполни то, о чем ты сам читал в Евангелии. В конце концов, можно и не приносить жертву, а просто предъявить императору документ за подписью главного жреца храма Артемиды: мол, такого-то дня таких-то календ верноподданный имярек во исполнение воли императора и гражданского долга почтил богов надлежащей жертвой. Я сам переговорю со жрецом – он уже выдал мне такую хартию. Выдаст и тебе.
Давайте уйдем из города на гору Охлон. У ее подножия есть пещера. Мы поселимся там и будем готовиться к предстоящему нам подвигу
Чем больше я его слушал, тем больше мне казалось – он прав. Ведь что таить, я боялся пыток и смерти. Опять же, в Священном Писании и впрямь заповедано повиноваться властям и отдавать кесарево – кесарю. Я сам не раз читал эти строки. Так зачем подписывать самому себе смертный приговор? Ведь нет ничего ценнее жизни…
Но какой жизни? Временной, которая рано или поздно завершится? Или жизни вечной?!
Ямвлих смолк и отпил немного воды из стоявшей перед ним серебряной чаши. После чего заговорил вновь:
– Мы проводили дни в посте и молитвах. Все это время братья не покидали пещеры. А мне, как самому младшему из нас, поручили каждый день ходить в город, чтобы купить еды и раздать милостыню нищим. У нас было достаточно денег на то и другое – по крайней мере, их должно было хватить… Чтобы не быть узнанным, я переодевался простолюдином (при этих словах Ямвлих поправил ворот своей грубой льняной туники, и на его руке тускло блеснул золотой перстень с сердоликовой печаткой…). Вчера я в очередной раз пришел в Ефес и увидел, как туда въезжал император. Вот он и вернулся… А потом объявили, что завтра все верноподданные горожане должны явиться на площадь, на торжественное жертвоприношение по случаю приезда кесаря. И что туда же должны явиться семь юношей-христиан, которым, по милости императора, была дарована отсрочка приговора.
