«Кнутом и пряником»
Отношение Бисмарка к рабочему классу было позицией строгого, но справедливого патриарха. Он надеялся, что практикуемый им «государственный социализм» даст возможность справиться с рабочим движением. Социалистическая партия казалась Бисмарку наиболее опасным противником молодого германского государства. Страх перед революцией давно стал одним из главных мотивов его политического курса, уже с 60-х гг. его все чаще преследовал «кошмар революций», резко усилившийся после Парижской коммуны и выступления Бебеля в рейхстаге с речью в ее поддержку.
Для канцлера социалисты и анархисты представляли одно и то же подрывное движение. Тогда это было широко распространенным мнением, тем более понятным, что видные немецкие социалисты Иоганн Мост и Йозеф Хассельман действительно были близки к анархизму.
Преувеличение опасности революции побуждало Бисмарка к запрету деятельности социалистической партии, но сразу он не смог этого добиться. Его первые попытки закрыть «антигосударственную» прессу в 1874 г. и ввести в уголовный кодекс статью о наказании за «разжигание классовой ненависти» в 1875 г. встретили сопротивление либерального большинства в рейхстаге и потерпели неудачу.
Лишь покушения на кайзера дали Бисмарку повод принять особый закон против социал-демократии. В мае 1878 г. неудачное покушение на Вильгельма совершил ремесленный подмастерье Макс Хёдель, бывший член лейпцигской организации социалистов. Но наспех подготовленный проект закона о запрещении социалистической партии не получил поддержки рейхстага. Конечно, либералы, так же как Бисмарк, консерваторы и Центр, были противниками социализма, но они стремились оставаться на почве законности и уважения к правам личности.
Однако через неделю произошло второе покушение, на этот раз совершенное психически неуравновешенным доктором Карлом Нобилингом, — кайзер был тяжело ранен выстрелами из дробовика. Никакой связи покушавшегося с социалистами установить не удалось, но ранение популярного в массах императора вызвало в стране сильное волнение. Официозные и консервативные газеты на все лады расписывали ужасы надвигавшегося «красного террора».
«Получив известие о покушении Нобилинга, Бисмарк неожиданно остановился. Резким движением он вонзил свою дубовую трость в землю и произнес, облегченно вздохнув: „Вот теперь мы распустим рейхстаг!“ И только после этого он осведомился о состоянии императора» — так описал эту сцену немецкий историк Эрих Эйк. Оба покушения давали Бисмарку прекрасный повод одним политическим ходом сразу решить несколько проблем.
