— Нет напарник. Брат. Одна кладка. Санни везти почта. Брат Санни тоже везти почта. Санни страховать брат. Он не успеть. Человек убивать брат. Санни больше нет брат. Санни много горевать.
— Понятно, — сказал Карло. — Мы сочувствуем тебе. Ты, в общем-то, неплохой парень. Жаль, что так оно вышло. А где те гады, которые убили брата?
— Что есть «гады»?
— Плохие люди. Убийцы, мародёры, пираты. Где они?
— Санни убивать гады.
* * *
— Вручим себя в руки божьи, — Святоша перекрестился. — Вот он, остров. Ещё виток, и будем садиться. Помолимся.
Кастет послушно возвёл очи горе.
— Ага, помолимся, — передразнил Хреноплёт. — Стабилизаторы покорёжены. Автопилот не работает. Посадочные двигатели — хрен их знает. А мы, конечно, помолимся, богомольцы хреновы, всевышний, он на хрен поможет.
— Не богохульствуй, — строго сказал Святоша. — Закрой пасть, если не хочешь, чтобы её заткнул тебе я.
Последний виток провели в молчании. Когда остров вновь появился на горизонте, Святоша трижды осенил себя крестом и пошёл на снижение.
Он не знал, как удалось посадить корабль, не угробив при этом экипаж. Рёв, грохот, тряска — каждую секунду казалось, что «Мертвец» не выдержит, взорвётся или развалится на части.
Однако обошлось. Последним, что увидел Святоша перед тем, как оптику застили облака пыли, было разбегающееся в ужасе стадо. Затем «Мертвец» вонзился кормой в землю, амортизаторы смягчили удар, но на большее их не хватило. Под нарастающий рёв и грохот корабль накренился, двигатели взвыли в последний раз и смолкли. «Мертвец» на секунду замер и плавно, будто нехотя, завалился на бок.
Святоша пришёл в себя первым. Отстегнул ремни, пополз через рубку к Кастету. Растолкал его, и Хреноплёта приводили в чувство уже вдвоём.
— Шлюз у нас над головами, — прохрипел Кастет, сплёвывая кровь. — Как будем выбираться?
— Подсадишь меня, потом я втяну вас.
— А дальше?
— Дальше как господь сподобит.
— Сподобит, как же, — запричитал Хреноплёт. — Схреноподобит. На пожизненный срок каждому.
— Господь милостив, — сказал Святоша спокойно. — Особенно к сыновьям своим, у которых в руках оружие и которые не станут раздумывать прежде, чем пустить его в ход. Пошли.
* * *
— Знаешь, я всё-таки, наверное, ксенофоб, — признался Антон на выходе из очередного гиперпрыжка, — не могу без отвращения на него смотреть. Уже месяц, считай, прошёл. И по ночам он мне снится до сих пор. В кошмарах.
— Привыкнешь, — улыбнулся Карло. — Я ведь привык. Даже запаха почти не чувствую. Он хороший парень. Как он вчера сказал, помнишь? «Ты и я могли бы быть в одной кладке».
