Да уж, жизнь продолжается, и никуда от нее не денешься. Не до того, чтоб сердечные страдания страдать.
Тем более что прежняя жизнь ощутимо рушилась, а как выживать в новой, было не очень понятно. Ночные дежурства, очереди в продуктовых (спасибо Горбачеву за все его перестройки, шептались соседи и коллеги), поувольнявшиеся в одночасье санитарки (сами горбатьтесь за свои три копейки), круглосуточный садик. Господи, какое счастье, что Анечка такая здоровенькая! Редкие Лерины «недежурные» вечера они проводили вместе. И в этом был какой-то покой и даже что-то вроде счастья.
– Доченьки мои, сейчас я вас буду кормить! – приговаривала Анечка, рассаживая на диване кукол и раскладывая перед ними крышечки от кефирных бутылок – тарелочки.
– А почему только доченьки? – улыбалась Лера.
– Ну, мам, ты разве не знаешь, что кукол-мальчиков не бывает?
– Разве? – удивлялась Лера, думая, что магазины игрушек ей уже не по карману – зарплату начали выдавать какими-то странными частями, как хочешь, так и крутись, какие уж тут новые игрушки. Тут бы придумать, из чего ужин сообразить.
В кухонном шкафчике гордо стояла почти полная бутылка подсолнечного масла, рядом притулился пакет риса, у стенки сиротливо ютились луковица и подвявшая уже морковка. На «фальшивый» плов этого, конечно, хватит, а дальше что? Завтра? Послезавтра? Через неделю? Ладно, оборвала Лера собственные мысли. Завтра будет завтра – может, зарплату дадут, может, еще что-нибудь случится. А сегодня нужно чем-то Анечку кормить. Она, правда, не любит рис, но больше все равно ничего нет.
Лера поставила на огонь старенькую кастрюлю, почистила овощи.
От запаха разогретого масла неожиданно замутило, кухонные шкафчики, плита, холодильник, столы – четыре штуки, по числу «хозяев» квартиры – сдвинулись, поплыли, закружились… Лера тяжело осела на грязный (сколько не надраивай, не отмоешь) щербатый пол.
– Эй, соседка, ты чего? – Юра-алкоголик, заглянувший в кухню, засуетился растерянно возле бледной до зелени Леры, побрызгал на нее из крана, попытался поднять. В руках у него была отломанная с одного края буханка черного хлеба. Положить ее на стол дядя Юра почему-то не догадался, поэтому от помощи его толку было немного.
Лера с трудом, держась за ближайший стол, перетащила свое ставшее вдруг очень тяжелым, словно чужое, тело на табурет.
– Дядя Юра, плиту выключите… пожалуйста.
– Мам! Я есть хочу! – канючила прибежавшая из комнаты Аня.
– На! – Сосед отломил от заветренной буханки кусок и сунул ей. – Видишь, мне не жалко!
