Утром Пит привез в центр няню малыша, она сменила усталую и… счастливую Фиру.
Они вышли в холл, сели в кресла, Пит закурил. Он выглядел усталым. Глаза ввалились, но блестят, небрит, но собран, никакой вчерашней растерянности.
– Как Том? – спросил он.
– В порядке, – Фира помахала ладонью, отгоняя сигаретный дым. – Все хорошо. Что с банком?
– Мы перевели часть денег в Швейцарию… – Пит стал подробно объяснять ей все, что они решили сделать, чтобы избежать банкротства.
Фира делала умные глаза, но не понимала и не слушала, только кивала и одобрительно смотрела ему в глаза. Ее интересовало совсем другое.
– Как Ревекка?
Пит нахмурился, немного смешался.
– Она еще не совсем пришла в себя. Я не могу поверить, что она это сделала. Мне очень больно. Я был уверен – когда появится малыш, Ревекка навсегда покончит со своей слабостью. Она ведь стала принимать наркотики, когда узнала, что бесплодна, – для женщины это огромное потрясение. Не осуждай ее. Я отдам последние деньги на ее лечение. И когда она станет здорова, мы заберем у тебя Тома. А пока я доверяю его тебе…
Фира согласно кивала, едва сдерживаясь. Как глупы бывают мужчины. Неужели Пит не понимает, что отдать своего долгожданного ребенка за дозу – это последняя стадия падения. Ревекка никогда уже не выправится. Она уже не жена, не мать, не человек…
– Я должна идти, – сказала Фира. – У меня много работы.
– Тебе надо отдохнуть. – Пит встал, взял ее за руку. – Спасибо тебе. Я думаю, у меня остался в жизни только один настоящий друг – это ты. Не бросай меня. – Эти слова прозвучали как-то печально и безнадежно.
Вечером, едва добравшись до дома, Фира провалилась в тяжелый, липкий сон.
Утром Рон улетел в Швейцарию спасать бизнес, оставив записку: «Держись, любимая. Все будет хорошо!»
Фира подошла к окну, прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Ночь кончилась, настал новый день – день нового решения. И оно пришло, трудное, жесткое и жестокое. В конце концов, она это делала не для себя, а для своего сына.
Фира привела себя в порядок, позвонила Виктору и поехала к нему.
Когда Виктор открыл ей дверь, Фира почувствовала жалость к нему: худой, в дурном костюме, в глазах – неуверенная надежда и щенячья покорность. Она ведь обрекла его на трудную судьбу, он никогда не будет счастлив.
Они сели друг напротив друга, бывшие муж и жена. Любящий и любимая.
– Том сейчас у меня, – сказала Фира.
– Напрокат дали? – сухо усмехнулся Виктор и тут же испуганно извинился: – Прости, Фира. Мне больно за тебя. Послушай. Лизонька и Валентина приезжают через неделю. Давай попробуем пожить все вместе.
