– Боже мой, что ты несешь, девочка! – Дядя Паша перестал краснеть, даже, наоборот, побледнел и присел на корточки, чтобы стать с Изочкой вровень. – Никогда об этом не говори. Вообще, никому не рассказывай то, что услышишь от взрослых. А вдруг они секретничают о какой-нибудь военной тайне? Ты, не подозревая об этом, можешь нечаянно тайну выдать. Лучше молчок! И про клинья маме ни словечка… Договорились?
– Договорились.
Дядя Паша пожал Изочке руку.
Из кухни в коридор выглянула Мария, кивнула дяде Паше:
– Здравствуйте, Павел Пудович, – и накинулась на Изочку: – Куда запропастилась? Жду ее, жду…
– Ой, забыла, – заторопилась Изочка. – Сейчас!
– Извиняйте, Мария, – сказал дядя Паша. – Это я ее задержал, мы тут об одном деле договаривались, – и подмигнул Изочке.
– О чем вы так долго разговаривали? – подозрительно спросила Мария, когда Изочка принесла картошку. Изочка чуть было не сказала о клиньях, но посмотрела на тетю Матрену и вовремя прикусила язык.
– Так… ни о чем. Дядя Паша рассказывал мне про… как их… земельные наделы.
– Солидные у вас разговоры, – засмеялась тетя Матрена. – Никитину что, надел дали? Строиться хочет?
– Кажется, дали, а может, и нет. Вроде бы точно нет, или да, – забормотала Изочка в смятении.
– Так да или нет?
– А вы у дяди Паши сами спросите, – выкрутилась Изочка.
Фу, аж вспотела. Какая все-таки дотошная эта тетя Матрена!
– Никакого времени не хватает на воспитание. Не представляю, что творится в голове у ребенка, – вздохнула Мария.
– Ничего, перемелется – мука будет, – сказала тетя Матрена. – Я тоже раньше тока о Мишке думала. А как семилетку кончил, так глянь, какой вымахал. В слесарке хвалят. Толковый, грят, ученик.
– Не знаю, не знаю… Бог ведает, что из девочки получится…
– А ты не сумлевайся. Все будет как надо, я тебе грю. Ты голову дочкой шибко не забивай, не на одной же ей свет клином сошелся. О себе, миленька моя, подумать надо, ты ж молодая еще.
…Свет клином сошелся? Который из клиньев – тот, что острый, железный-деревянный? Может, военная операция? Или земельный надел, а то и – странно, конечно, – бородка Петра Яковлевича? – мучилась Изочка, чувствуя, как полная загадок взрослая жизнь заматывается вокруг нее хаотичным клубком.
