Одна! Мальчишка аж взвыл от этакой удачи. Схватив Изочку за левую руку, он крутанул с криком:
– Врагиня народа!
Рука хрустнула, портфель выскользнул из пальцев, и в глазах заметались полосы рваного огня. Но прошла секундная оторопь, и вдруг оголенная, очищенная от мыслей боль спалила чернильный кошмар за спиной. Изочка едва не потонула во взрыве яростной напруги и мощи. Издав низкий ликующий вопль, она извернулась гибко, по-звериному, и по наитию пнула Гришку в самое уязвимое у мальчиков место. Вереща подраненным зайцем, он сверзился в дорожную грязь…
Изочку ужалило острое, темным криком раздирающее горло наслаждение победой, но на этом все и кончилось. Испарилась шалая сила. Мелкая дрожь сотрясла ослабевшие коленки и судорожно сжатый правый кулак. Левая рука еще до того повисла сзади под каким-то нечеловеческим углом, наподобие сломанного крыла… Зато Изочка поняла, что никакие Гришки ей не страшны! Пусть попробует напасть хоть целая орава мальчишек, даже хулиганов, она не заплачет, не станет просить пощады. А если будет совсем плохо, подберет камень с дороги и заставит себя проглотить его, чтобы умереть до их… (как это называется?) глумлений.
Изочка видела, что и Гришка не рискнет сейчас еще раз на нее напасть. Он был сломлен не только физически. По бледному, в ржавых пятнах веснушек, лицу пробегали волны растерянности… и вроде бы восхищения.
Наклонившись над поверженным неприятелем, она грозно вопросила:
– Говори, почему я – врагиня народа?
– Потому что твои мамка с папашей – враги, а ты – их дочка. Вот поэтому…
– А почему они – враги?
– Родине изменяли… раньше… – выдавил он еще не отошедшим от травмы сиплым голосом.
Она задумчиво поковыряла носком ботинка втертый в дорогу булыжник. Пытка в плече перехлестывала душевную муку. Снова захотелось пнуть Гришку. Или наступить на него ногой. Жаль, что лежачих не бьют.
– Как, по-твоему, мои «мамка с папашей» изменяли Родине?
– Может, донесения Гитлеру посылали, – предположил он с готовностью.
Булыжник наконец поддался и выковырнулся из земли. Внезапно в памяти вспыхнули слова Марии. Изочка их забыла, а тут они вспомнились легко: «…мы с папой не виноваты перед теми, кто сделал нас несвободными. Мы никого не обманывали, не предавали и ни к кому не испытывали вражды. Ты мне веришь?»
Дочь только сейчас поверила матери. Бугристый ком вопросов-ответов сорвался с души и покатился дальше… дальше… Освободил Изочку.
– Вранье, – твердо сказала она. – А если бы и посылали, то не твое дело.
