В голове Изочки промелькнуло сморщенное обезьянье лицо с застывшим упреком в глазах. Несчастный дурачок Коля – вот кто явится к ней напоследок…
– Дядя Паша, а что с умершими делается потом?
– Когда – потом?
– После.
– Ох, девочка ты моя кудрявая… Самому интересно знать, что с людьми случается после смерти. Хоть я и коммунист, и должен быть материалистом, а не хочется верить, будто ничего, кроме праха, от нас не сохраняется. Царь да народ – все в прах пойдет, все равны… Неужто только для удобрения на земле живем? Несправедливо это и неправильно. Чувства, мысли, радость, горе – куда ж они деваются? Но и в рай с адом тоже не верю. Бог, святые, черти с рогами… Нет, не верю. Все как-то непонятно, и сколько бы живой человек ни видел чужих смертей, никогда ему к этому не привыкнуть.
– А вы видели много смертей? – спросила Изочка тихо.
– Кому воевать довелось, все видели. Да и нынче… Если у нас нет войны, это не значит, что ее нигде нет. Война не уходит, она просто перемещается… Ее-то, пожалуй, и можно назвать сестрой смерти. А убийство – брат этих двоих, главный, как его ни назови…
Изочка бессознательно чувствовала, что дядя Паша борется с собой, стараясь не дать воли воспоминаниям. Оконный силуэт ссутулился еще сильнее, точно незримое бремя придавило ему плечи.
– …Помню, лето было в разгаре, и мы вступили в яблоневый сад, весь разгромленный. Аромат яблонь густой, сочный, гнетом в воздухе повис… смертный аромат. А среди деревьев – дети, много детей и воспитательница или няня ихняя в белом халате, молодая совсем… Плоды на земле – кучами, гроздьями. Видно, богатого урожая ждали… Яблоки неспелые, зеленые… и красные – от крови красные, тела с ветками сплелись, косички с бантами… руки, ноги маленькие… Детский сад находился поблизости. Не знаю, почему не эвакуировали. Когда вражьи снаряды в здание палить начали, все побежали в сад… Некуда больше бежать – кругом стрельба… И вот – два сада… убитых… Немцы были хорошо вооружены. У них техника новая – «тигры», «пантеры», самоходки «фердинанд». А у нас что? Винтовки-пятизарядки да автоматы через одного… Все равно нет прощения… Зачем живы остались?..
Изочка догадалась, что сосед не столько ей отвечал, сколько разговаривал сам с собой. Стал закуривать, но руки тряслись и спички ломались. Он замер, пережидая смятение, и чуть позже спичка зажглась. Алые светлячки летали возле невидимых губ, в лунном свете влажно взблескивала щека.
– Я хотела попробовать яблоки, а теперь не хочу, – прошептала Изочка.
