– Ты чего? Эй. Давай, оживай скорее! – Крабик шевельнул лапкой, потом другой. Оля так громко вскрикнула от радости, что старушка, сидевшая впереди, осуждающе обернулась и что-то прошамкала про «понаехавших поляков».
– Он жив! – крикнула Оля по-русски. Мосье корректно кивнул, и она пояснила на иностранном языке: – Я сказала, что он жив.
Холмы сменялись низинами. То и дело мелькал церковный шпиль, иногда поезд стучал по мосту. На полях стали попадаться рыжие с белым нормандские коровы.
– Вашему любимцу осталось ждать недолго. – Мосье хотел продолжить беседу, но не находил слов.
Тем временем поезд сбавлял ход. За окнами проплывали столетние виллы. Бело-голубые, с гнутыми деревянными балками и растительными формами, характерными для архитектуры начала двадцатого века.
– Вас подвезти? – осведомился мосье.
Через несколько минут они уже катили в его «Пежо» наверх по витому пандусу подземного паркинга. Довилль славится роскошью, а не размерами, не прошло и пяти минут, как «Пежо» остановился напротив пляжного променада.
– Вас подождать? Могу подбросить обратно на вокзал.
– Я возьму такси.
Левый каблук застрял между досками и сломался. Оля сбросила туфли. Впереди прибой полировал песок. Оля поднесла бокал к глазам и внимательно посмотрела на крабика.
– Время прощаться. Постарайся больше никогда не угодить в чью-нибудь тарелку.
Оля опустилась на корточки, подобрала подол и осторожно наклонила бокал. Оказавшись на свободе, крабик бойко пробежался вдоль кусков пены, попал в волну, выбрался, бочком подскочил к Оле и навсегда засеменил прочь.
Оля пошла вдоль берега. Песок бежал между пальцами. Вода приятно омывала ступни. Солнце клонилось к закату.
– Вам есть где переночевать? – донесся голос мосье. – Сегодня обратных поездов больше не будет.
– Я остановлюсь в гостинице… Интересно, он хоть что-нибудь понял из моих слов…
– Кто?
– Крабик. Я ведь говорила с ним по-русски.
Мосье снял очки, снова надел. Оля смотрела на розовые облака, проглотившие солнце. Так кальмар проглатывает рыбу, и она просвечивает сквозь его тело. Мосье еще некоторое время сопровождал ее, сцепляя и расцепляя пальцы рук, потом отстал.
Оля уселась на песок, стала смотреть на линию горизонта, и небывалое спокойствие охватило ее.
