После двух дней ада это был первый момент покоя. Дюжё бросился к окну, чтобы посмотреть, там ли еще пес. Сперва он его не увидел. Затем, высунувшись сильнее, он наклонился и обнаружил, что тот примостился в тени церкви и внимательно прислушивается. Но молчит.
С тех пор как следователь вошел в камеру его хозяина, истошный лай прекратился.
* * *
Военный следователь открыл папку и положил себе на колени. Он сидел на койке, откинувшись к стене. Чувствовалось, что он устроился удобно и никуда не спешит. Заключенный не двигался. Он по-прежнему лежал к следователю спиной, вытянувшись на жестком тюфяке, но было понятно, что он не спит.
– Жак… Пьер… Марсель Морлак, – монотонно зачитал офицер. – Родился двадцать пятого июня тысяча восемьсот девяносто первого года.
Он провел рукой по волосам, мысленно подсчитывая.
– То есть вам, стало быть, двадцать восемь лет. Двадцать восемь лет и два месяца, так как теперь август.
Он не стал дожидаться ответа и продолжил:
– Официально вы проживаете на ферме ваших родителей, где, впрочем, и родились, в Биньи. Это ведь совсем рядом, верно? Мобилизован в ноябре пятнадцатого года. В ноябре пятнадцатого? Вас, видимо, сочли опорой семьи, и это обеспечило вам отсрочку.
Следователь давно привык к подобной лексике. Он отмечал и с тоской зачитывал данные гражданского состояния. Различия даты и места рождения, определяющие каждого индивидуума, были основополагающими: именно они позволяли отличить этого человека от другого. В то же время эти различия были столь незначительны, столь ничтожны, что куда убедительнее, чем призывные списки, показывали, какая малость различает людей. Все эти данные (имя, дата рождения…) сливались в неопределенную плотную безликую массу. И война эту массу перемешивала, губила, переваривала. Никому из уцелевших на этой войне не удалось сохранить веру в то, что индивидуальность имеет хоть какую-то ценность. А все же правосудие, с которым был связан Лантье, основывалось на том, что для вынесения приговора ему должны быть предоставлены отдельные особи. Вот почему Лантье предстояло собрать информацию, наполнить досье фактическими сведениями, где они завянут, как цветы, заложенные между страницами толстой книги.
– Сначала вас определили на интендантскую службу в провинции Шампань. Это было не слишком тяжело. Реквизиция фуража на местных фермах, с этим вы справлялись. К тому же опасности никакой.
Офицер прервался, чтобы посмотреть, реагирует ли обвиняемый. Лежащий человек по-прежнему не двигался.
