Идут и идут мимо люди – то русские, то татары, то радостные, то понурые. И не может Фатьян понять, кто из них свой, а кто недруг, все смотрят в его сторону с презрением и ненавистью.
Низко опускает звонарь голову, так что длинные волосы закрывают лицо, жадно ловит ртом воздух, ладонью прикрывает горящие глаза. Но спасительные слёзы не исторгаются из груди его.
За что так несправедлив к нему господь? Разве не видит он, что достоин Фатьян судьбы необычайной, что мудрее он дьяка думного, отважней татарского воина!
Круто изогнул звонарь брови-соколы, волнами взбороздил высокий лоб, и вновь погрузился в помыслы великие…
Я хорошо помню своих родителей. Папа – высокий красавец терьер, раскрашенный в чёрные и светло-коричневые тона, с аристократической походкой, очень сильный и выносливый. Мама – такса рыжей расцветки на маленьких крепких ногах, с добрыми глазами, прекрасным нюхом и дружелюбным характером.
Внешность я взял от отца, а характер – от матери.
Родители научили меня понимать речь людей, которые и не подозревают об этом моём таланте. Сам же я очень жалею, что не умею говорить.
К сожалению, собакам не дано различать себя в зеркале, но я могу себя описать, так как не раз слышал, как я выгляжу из уст моих хозяев.
Итак, я среднего роста, весь чёрный, только живот, лапы, грудь и нижняя челюсть-светло-коричневые. Да ещё по такому же пятнышку на бровях. Морда – широкая, удлинённая, крепкие челюсти и большие клыки. Уши – большие, отвислые. У меня небольшая рыжеватая бородка, как у папы. Глаза, по выражению моей хозяйки, словно две большие блестящие маслины. Ещё, что всем очень нравится, я всегда смотрю в глаза тому, кто ко мне обращается, а также прямо в объектив фотоаппарата, когда меня снимают. Говорят, не всякому человеку это свойственно.
По характеру я весёлый, дружелюбный и ласковый – весь в маму.
Жизнь моя до определённой поры складывалась не очень счастливо. Где мы жили, когда я родился, не могу припомнить. Помню только, что в один прекрасный день все мы трое – папа, мама и я – оказались на улице. Перед глазами стоит картина, как за нами с шумом и криком гоняются страшные люди с длинными сачками, а мы с лаем и визгом убегаем от них. Маму накрыли сачком и бросили в машину. Больше я её никогда не видел. А самое последнее, что осталось в памяти, это отвратительный скрип тормозов и распростёртое на мостовой тело отца. Тот же автомобиль сбил и меня, и я потерял сознание.
