Казалось, молодая вместе с одеждами переменила и душу и привычки. Она была, как мы уже сказали, красива телом и лицом и, насколько была красивой, настолько стала любезной, приветливой и благовоспитанной, что, казалось, она – дочь не Джаннуколе, сторожившая овец, а благородного синьора, чем она поражала каждого, кто прежде знал ее. К тому же она была так послушна мужу, что он считал себя самым счастливым и довольным человеком на свете; также и в отношении подданных своего мужа она держалась так мило и благодушно, что не было никого, кто бы не любил ее и не почитал от души, и все молились о ее счастье, благополучии и возвышении и если прежде говорили, что Гвальтьери поступил не особенно разумно, взяв ее в жены, то теперь признавали его за разумнейшего и рассудительнейшего человека на свете, потому что никто другой, за исключением его, не смог бы никогда угадать ее достоинства, скрытые под бедным рубищем и крестьянской одеждой. Одним словом, не прошло много времени, как она сумела не только в своем маркизате, но и всюду устроить так, что заставила говорить о своих достоинствах и добрых делах, забыв обо всем, что говорили из-за нее против ее мужа, когда он на ней женился.
Вскоре она забеременела и в урочное время родила девочку, чему Гвальтьери очень обрадовался. Но вскоре после того странная мысль возникла в его уме, желание долгим искусом испытать ее терпение; и он начал укорять ее словами, представляясь рассерженным, говоря, что его люди крайне недовольны тем, что она низкого рода, особенно же они опечалены рождением девочки и только и делают, что ропщут. Когда жена услышала это, она, не изменившись в лице и ни в чем не изменив своему доброму намерению, сказала: «Господин мой, поступи со мною так, как ты найдешь более удобным для своей чести и покоя; я буду довольна всем, ибо знаю, что я ниже их и не была достойна той чести, которой ты меня удостоил». Этот ответ очень понравился Гвальтьери, так как он увидел, что она ничуть не возгордилась от почета, какой оказывали ей он или другие.
Немного времени спустя, передав в общих словах жене, что его подданные не могут выносить ее дочку, он, научив одного из своих слуг, послал его к ней, а тот, очень опечаленный, сказал ей: «Мадонна, если я не желаю себе смерти, мне следует исполнить повеление моего господина. Он велел, чтобы я взял вашу дочку и чтобы я…» Дальше он не договорил. Жена, услыхав эти слова, видя лицо слуги и вспомнив мужа, поняла, что ему было приказано убить девочку; потому, быстро вынув ее из колыбели, она поцеловала и благословила ее и, хотя ощущала в сердце страшное горе, не изменившись в лице, передала ее в руки слуги со словами: «Возьми, исполни в точности все, что поручил тебе твой и мой господин, но не оставляй ее так, чтобы ее растерзали звери или птицы, если только он не приказал тебе этого». Слуга, взяв девочку, сообщил Гвальтьери все, что отвечала жена, а он, удивляясь ее твердости, отправил его с ребенком в Болонью к одной своей родственнице, с просьбою, чтобы она, никому не говоря, чья это дочь, тщательно ее воспитала и обучила хорошим манерам.
