— До чего невозмутим!
Она покачала головой:
— Разве вы не заметили — он вынул папиросу и не закурил… Он сейчас очень волнуется.
Маркеса послали на юг с приказом замедлить продвижение неприятеля. В первый день четверть бойцов выбыла из строя. Непривыкшие к огню дружинники сразу расстреляли все патроны. Маркес приказал рыть окопы.
С Маноло он встретился на позициях. Маноло протянул свою широкую руку:
— Маноло. Анархист.
Маркес улыбнулся:
— Это хорошо. Только бегут твои… Как здесь? Удержишься?
Маноло рассердился:
— Сопляк, это твои бегут! Они вот под землю прячутся.
Маркес хлопнул Маноло по спине:
— Значит, удержишься?
— Надо здесь удержаться.
Это не тот Маноло: за месяц он осунулся. постарел. Ему нет и тридцати, а на вид все сорок. Только улыбка, как прежде, детская, но он теперь редко улыбается.
Они лежат в поле за маленьким холмом. Тишина раннего утра. Стрекочут цикады.
Легкое гудение. Глаз различает в небе несколько точек; потом точки растут. Бомба, другая. Четыре бомбардировщика медленно кружат над холмиком. Они не подымаются, не улетают; они кружат и кружат. Один вдруг падает вниз; он обдает холм пулеметным огнем. Лежат люда, живые и мертвые. Снова кружат. Снова бомбы. На траве капли крови и мозга. Рыжий Альварес, столяр из Таррагоны, он умел делать кораблики… Пепе, его звали «балериной» — он хорошо танцовал… Заика Хименес. Великан Хосе… Искромсанное мясо. А бомбардировщики все кружат и кружат. Матео не выдержал, вскочил, он стреляет из винтовки в небо; потом злобно швыряет винтовку на землю и бежит; за ним другие.
Что тут поделаешь — бегут! Талавера, Санта-Олалья. Македа, Кисмондо… Маноло кричит в ярости:
— Куда?
— Они бомбы сбрасывают…
— У них конница…
— У них танки…
Маноло обошел оливковую рощу;
— Окопаться.
Дружинники презрительно фыркают:
— Зачем? Пусть только сунутся!
Она дали слово Маноло: не побегут. В пять часов утра фашисты открыли орудийный огонь. Сначала шли перелеты, потом пристрелялись: один снаряд убил шестерых. Маноло смотрит в бинокль: три танка медленно подымаются к роще. Вызвался Молина, высокий красивый парень. Он из Хероны: говорят, по нем все девушки плачут. Молина пополз с гранатами. Танк его раздавил. Еще один снаряд попал в рощу. Побежали. Бегут по дороге, а сзади стреляют.
Наконец остановились. Руис сел на землю, обнял колени руками а вдруг говорит:
— Детство… Чорт его побери, это детство! Мальчишки собирали в коробку кузнечиков, девчонки прыскали в кулачки, купаться ходили на речку… Потом мы им записки писали: «Любовь, любовь…» А вот лежит Молина, как лепешка. Дерьмо!
