Всеобщее внимание было столь активным, что я даже подумал, в Сергее Андреевиче есть некий магнетизм.
Вот он сидит и читает Лукреция, ресницы у него длинные, глаза голубые, бородка курчавая, а девочки сидят на топчанах и болтают о своих делах, и так им хочется, чтоб этот паренек оторвался от гадкой этой книги, да взметнул бы ресницы, да поднял бы глаза, фу, противный, да посмотрел бы на мои джинсы фирмы «Монтана», а он ни гу-гу.
Я не выдержал:
— Вы бы разрешили девичьи сомнения.
— Нет, не женат, Всеволод Сергеевич, — подхватил Сергей Андреевич и улыбнулся всем девочкам разом. — Отец и мать — врачи, и переехал сюда начать самостоятельную жизнь. Снимаю жилье, но надеюсь на казенное жилье как вполне молодой специалист.
Наши девочки в тот момент напоминали мне детишек из города Гамельна. Они согласны были не только в реку идти за Сергеем Андреевичем, они согласны были на большее — кормить Сергея Андреевича на дежурствах.
Да, именно такое предложение и поступило вечером. «Что-то мы стали лениться, — сказал кто-то, — еду готовим кое-как».
Что правда. Кое-как. С едой вообще дело хитрое. Одно время, когда диспетчер Надя (давно уволилась) была тайно (о, так тайно!) увлечена мной, она варила на всю смену борщи и делала жаркое, беляши, а когда увлечение это прошло (она вышла замуж), все кончилось. В последнее время у нас каждый устраивается как может. Кто обходится бутербродами с чаем. Кто берет из дому термос. Кто варит картошку и поедает ее под капусту или огурцы. И бесконечные чаи, разумеется. А я стараюсь заскочить домой, благо живу рядом. На сухомятку или казенную еду не согласен — получил положенное в молодости.
И вот, значит, вечером кто-то сказал, мол, обленились мы, и давайте в следующий раз сварим пельмени.
И у нас снова началась красивая жизнь: то пельмени, то беляши, то манты. И пироги несут из дома, и варенье — нет, голубоглазые стройные блондины определенно обладают магнетизмом.
А вечером Сергей Андреевич еще раз удивил девочек. Можно сказать, сразил.
Примерно в полночь все укладываются на топчаны. Спим вповалку. Правда, топчан у каждого свой. Но белье нам меняют раза два в месяц, если, конечно, прачечная не на ремонте.
Однако это будет неверное понимание, что вот каждой смене свое белье. Нет, это будет безбожное украшательство. Одно белье на все смены. Да и это мы должны воспринимать как милость. И когда мы поднываем, что, дескать, мы не псы шелудивые, чтоб спать на грязном белье, начальство нам отвечает, что, во-первых, псы не спят на белье, а во-вторых, и это главное, мы не должны спать — нам за это добавляют денежку, так что нам белье и не положено.
