Я честно пытаюсь представить историю с Иаковом глазами моих девчонок из отдела, подруги Нади, мамы.
— Чистый бред, — скажут девчонки, — поехать в такую даль, потратить уйму денег и времени, чтобы пару часов провести с не слишком молодым и не слишком похожим на прекрасного принца чужим человеком. Да еще в тобою же оплаченном номере!
— Наплюй, — вздохнет Надя, — не нужно идеализировать мужиков, тогда и не будет огорчений. В конце концов, он тебе понравился, ты хотела с ним встретиться, — имеешь право! Тем более, ты сама платишь за свои удовольствия, никому ничего не должна. Конечно, можно и в соседнем районе найти такой роман, зато появился дополнительный опыт!
— Пора подумать о собственной жизни, — расстроится мама. — Тебе уже за тридцать, нужно создавать семью, наконец. Если не складывается с Глебом, поищи другого человека, нормального и устроенного, пусть даже разведенного. Но бегать за женатым иностранцем?!
Все так, все правы, даже мама. Кстати, она вполне довольна Глебом, — он тоже «нормальный и устроенный». И даже не разведенный. «Удел женщины — быть терпимой, у папы тоже был нелегкий характер, ты ведь знаешь».
Да, у папы был нелегкий характер, он все время увлекался — то наукой, то историей, то религией. А чаще — всем сразу. Выписывал массу книг, пропадал в библиотеке, находил в старых питерских районах каких–то древних стариков и часами их слушал. На выходные он зарывался в иврит, — заболел Израилем после поездки к друзьям и был уверен, что мы все должны срочно туда уехать.
Против отъезда из озлобленного и голодного Союза 90‑го года мама не возражала, говорила, что в принципе согласна и на Израиль, но нужно рассмотреть разные варианты. В Германию, например, тоже пускают евреев. Многие едут, — чисто и не так жарко. И архитектура привычная. А папа с его талантами устроится везде, нет сомнений. В любом случае, рано говорить, потому что нельзя оставить бабушку.
Бабушка, мамина мама, страдала тяжелой гипертонией, и мы все жили в постоянном напряжении, — не уезжали надолго, звонили ей по пять раз на дню. Она жаловалась на немощность, но не хотела переезжать в нашу небольшую квартирку на окраине и продолжала жить одна в старинной коммуналке на Петроградской стороне. Правда, она часто выбиралась к маме в гости, любила пить чай, — обязательно в гостиной, из красивой старинной чашки, — и рассказывала про своих приятельниц, их невесток и внуков. Все внуки были на редкость одаренными детьми, а невестки — эгоистками и невоспитанными нахалками. Даже непонятно, как им удалось родить таких прекрасных детей. Зятья тоже были не лучше, кроме папы, конечно, которого она очень уважала за талант и трезвость.
