Очередная Расмия плавно входит в кабинет. Нет, на этот раз Латифа! Круглое лукавое лицо, длинное широкое платье, обязательные два платка. Она лет на десять моложе мой мамы, но выглядит как ее бабушка из–за глупой одежды и большого обвисшего живота. Кажется, у нее шестеро детей. Или восемь? Помню, что четное число, и что все женаты кроме младшего сына. Интересно, как бы она отнеслась к Центру Материнства?
— Вот анализы, — вежливо улыбается Латифа и садится на краешек стула.
Эта Латифа вызывает во мне искреннее восхищение. В отличие от всех остальных Расмий и Латиф она не ходит за мужем как тень, а бодро держит в руках все семейство, включая невесток и более двух десятков внуков. Все они послушно сдают анализы, вовремя делают прививки и принимают витамины, которые я назначаю из–за наследственной анемии. Вот и сейчас она явилась с анализами мужа, потому что сам он не тратит время на такие пустяки, как посещение врача.
Анализы средние, — много жиров и мало витаминов, много еды и мало движения, и так понятно. Но грубых нарушений, кажется, нет… О! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!
Что за дикость присылать жену к врачу, а не приходить самому! Может быть, я бы заметила раньше…
Латифа смотрит внимательно, улыбка как маска сползает с круглого лица.
— Да, — говорю я, — есть один плохой анализ. Нужно срочно обратиться к урологу, я сейчас выпишу направление.
— Не рак? — выдыхает она шепотом.
— Похоже. Похоже, что рак. Анализ показывает, но нужно все проверить.
— Она молчит. Просто сидит и молчит.
— Это не очень тяжелый рак! Можно бороться, я тебе обещаю! Только ты должна мне помогать, понимаешь? Можно бороться и полностью выздороветь.
Я еще что–то говорю, такое же глупое и неубедительное. Маркер в пять раз выше нормы, наверное, уже есть метастазы.
— Сына собираемся женить, — говорит Латифа. — На сколько отложить?
— На полгода. Дай мне полгода, договорились?
Она опять молчит, аккуратно складывает направление, анализы, карточки.
Как страшно и тяжело работать, какая безнадежная отсталость и тоска. Если бы не метастазы, эту опухоль легко можно убрать. В конце концов, биотерапия это даже не облучение, не такой уж однозначный риск для врача.
— Лина, что?! — я с ужасом смотрю в белое мертвое лицо, — что случилось?!!
Лина пытается ответить, но серые губы дрожат и не складываются в слова.
— Кровотечение? Боли? Инфекция?!
— Предлагают прервать, — хрипло выдавливает она. — Мальчик больной. Синдром Дауна.
— А девочка?!
— Девочка нормальная. Но говорят, что если убирать один плод, то второй в этом сроке вряд ли удастся сохранить.
