А фон Рюстов тем временем рассказывала о том, что было на следующий день после приема.
— Это было уже поздним утром. — И она вопросительно взглянула на Монка, понимая, что он слушает ее вполуха. — Мы должны были встретить принца Уэльского, которого ожидали к ланчу-пикнику. Слуги привезли все в тележке, запряженной пони. Гизела и Эвелина приехали в коляске.
— Кто такая Эвелина? — перебил графиню Уильям. Ему стало холодно при упоминании о принце Уэльском, но он и вида не подал. Хотя и подумал, что Рэтбоун, должно быть, совсем рехнулся.
— Жена Клауса фон Зейдлица, — ответила Зора, — она не ездит верхом.
— А Гизела тоже не ездит?
Графиню этот вопрос будто бы насмешил.
— Нет. А что, сэр Оливер вам об этом не рассказал? То, что потом случилось с Фридрихом, не было подстроено нарочно. Она никогда не отважилась бы на такой смелый или чреватый риском поступок — ведь немногие умирают от падения во время верховой езды. И ей совершенно не хотелось бы иметь мужа-калеку!
— Но это помешало бы ему вернуться на родину и возглавить борьбу против объединения, — возразил Монк.
— Но он и так не руководил бы сопротивлением, восседая на белом коне, к вашему сведению, — отмела Зора это возражение, рассмеявшись. — Он все равно мог бы стать вождем, даже сидя в инвалидном кресле!
— И вы уверены, что он стал бы им, даже в подобных обстоятельствах?
— Он, уж конечно, обдумал бы это, — ответила графиня без малейшего колебания. — Фридрих никогда не расставался с мыслью, что однажды родина призовет его обратно и что Гизела займет рядом с ним свое законное место.
— Но они бы ее не приняли, — подчеркнул детектив. — Вы не ошибаетесь на этот счет?
— Нет.
— Но почему же Фридрих продолжал в это верить?
Фон Рюстов слегка пожала плечами.
— Вам следовало бы знать Фридриха и то, как он воспитывался. Он был рожден для трона. Все детство и юность его тщательно муштровали для этой роли, а Ульрика — суровая учительница. Он подчинялся всем установлениям, всем правилам. Корона была одновременно его бременем и наградой.
— Но он ведь пожертвовал ею ради Гизелы!
— Мне кажется, он до самого последнего момента не верил, что его заставят выбирать между ними, — ответила Зора слегка удивленно. — Ну а потом было уже слишком поздно. Но он никак не мог поверить, что это окончательно. Фридрих был уверен, что двор раскается и позовет его обратно. Он думал, что его изгнание — просто игра, а не что-то вечное.
— И, по-видимому, он был прав, — заметил Монк, — ведь они очень хотели, чтобы он вернулся!
