— Завидует, наверное, — проворчал мистер Лейси, вертя бокал в пальцах. — Эта женщина сама была влюблена в принца Фридриха и теперь мстит. Ревность может отравить душу человека до такой степени, что он становится способным почти на все, независимо от того, как подло или жестоко это может казаться другим. Но я думаю, что со всем этим будет покончено очень быстро, — заявил он и отпил глоток вина. — Вряд ли можно сомневаться в вине графини. Не думаю, что мы получим сенсационное судилище, как вы предполагаете.
— Бедняжка, — покачала головой миссис Ког. — Ко всему ее горю еще и это! У нее, должно быть, такое чувство, словно жизнь ее кончена. Еще полгода назад у нее было все, что она могла пожелать для совершенного счастья, а теперь нет ничего… Какая трагическая превратность судьбы!
— Ну, по крайней мере, ни один порядочный человек не возьмется защищать ту негодную женщину, — решительно заметил полковник, — и ей придется смириться с тем, что защищать ее станет какой-нибудь неопытный клерк, о котором никто никогда не слышал, или такой юрист, у которого уже давно подмочена репутация.
Рэтбоун открыл было рот, чтобы сообщить, кто станет защищать Зору фон Рюстов, но затем сообразил, в какое неудобное положение он поставит, по крайней мере, миссис Ког и, очевидно, супругов Лейси. Сознательно смущать кого-то было бы самым ужасающим нарушением приличий и хороших манер — тем более когда все эти люди дают торжественный обед в его честь. Они бы не поняли мотивов подобного поведения.
Вместо этого адвокат сказал, тщательно контролируя интонацию и выражение лица:
— Но неадекватная, слабая защита была бы недостойна английской юриспруденции и в конечном счете самой принцессы Гизелы.
Ког тут же накинулся на него, негодующе тряся бакенбардами:
— Черт меня побери, сэр, если я понимаю, что вы имеете в виду! Все это звучит мудрено для меня. Пожалуйста, будьте добры, объясните.
— Разумеется, — с готовностью согласился Рэтбоун. Что-то в Коге ему не очень нравилось, и он ухватился за возможность аргументировать свою точку зрения. — Суть закона — в презумпции невиновности и беспристрастном выслушивании всех свидетельских показаний. Закон не делает различия между людьми из-за их возраста, религиозной принадлежности, общественного положения, политических убеждений, расы или цвета кожи. Ко всем отношение одинаковое, независимо от того, кем являются участники процесса.
Мистер Лейси что-то прошелестел в ответ — пожалуй, что-то одобрительное, — а полковник, стиснув челюсти, издал ворчание.
