Правда, как потом выяснилось, художник не знал, что генералу нравились произведения Алексея Константиновича. Но это уже не имело значение. Дело было сделано. Не рисовать же Ткача ещё и в образе Князя Серебряного!
Сергей Евгеньевич смотрел на себя в одежде Петра и думал: всё бы хорошо, но вот если бы кто деньжат подбросил. В последнее время, что-то поиздержался, задолжал. Сначала собирал на должность. Затем на присвоение звания. Аванс за книгу на Аньку ушёл. Совсем там очумели в Москве! Ценник просто ракетой летит вверх. Где здесь успеть насобирать? Если бы Стариков не помог — хана. А говорили, как генералом станешь, сами понесут! Ну и где? Слава богу, с новой должностью проблем не будет. Обещали решить в административном порядке. Но всё равно, так или иначе, придётся расплачиваться!
В этот момент секретарша сообщила, что приехал начальник Заречного отдела внутренних дел с докладом.
Ткач чуть не подпрыгнул от неожиданности. И, лукаво подмигнув Петру на картине, направился к столу.
— С докладом, с докладом, с докладом, — радостно стал напевать он про себя, слегка пританцовывая, возвращаясь вдоль длинного приставного стола на своё рабочее место.
— Пусть зайдёт, — сказал Ткач, приняв серьёзный вид.
Ахмед Нарусович, слегка пригибаясь, словно боясь задеть головой люстру, зашёл в кабинет. Он был невысокого роста, худощавый, в салатном костюме с ярким зелёным галстуком. Чёрные умные глаза горящими угольками выглядывали из-под нависших кучерявых бровей. В левой руке у него был коричневый портфель из крокодиловой кожи.
Вечно эти южане выпендрятся так, чтобы аж светиться, — подумал Ткач, глядя на вошедшего.
Он вспомнил, что несколько лет назад, когда он ещё возглавлял отдел убийств, была директива не ставить на руководящие посты лиц кавказской национальности. А тех, кто случайно уже оказался на месте начальника, контролировать и по возможности, из оперативных аппаратов вывести. Сведения о выявленных сотрудниках ежедневно секретной почтой направляли в Москву. Стали активно приниматься меры по данному указанию.
Но вдруг всё резко переменилось, и сведения стали возвращать обратно. С чем это было связано, Ткач не догадывался. И только теперь, заняв высокий пост, он подумал, что кое-кто знал, что «чёрные» не подставляют. С ними можно иметь дела. Почему же их нельзя допускать к руководству?
Ткач, сделав недовольный вид, словно его оторвали от какого-то важного государственного дела, приподнялся из-за стола и протянул руку.
