Самое интересное, что Казотт отнюдь не стал затворником. Он продолжал писать веселые сказочки, легкомысленные стишки и поэмы, оставался светским человеком, принимал у себя Кондорсе, Бомарше и Шамфора, с которыми предавался, по его словам, «подлинным пиршествам разума».
И это-то рационально-мистическое и одновременно творческое начало его личности, на мой взгляд, и является возможной разгадкой его знаменитого пророчества.
Казотт – пророк. Ибо – сочинитель.
Быстрота мысли
(В семи картинках)
Не трогать! Тайна не твоя!
Раздавит, точно муравья!
Генрих Сапгир. Двустишия
«Быстрота мысли» – не что иное, как вдохновение. По Флоренскому, мгновенное знание. Озарение. Наитие. Откуда приходит оно?
…Представим невообразимое: квадратную и плоскую Вселенную. Тот мир, который изображает на картине художник. Вот совсем простая картинка (рис. 1): через поле вьется дорога, на небе светит солнце, и по дороге идет из конца в конец картинки человечек. Заметьте, на картинке – перспектива Джотто – стремление двухмерного пространства в трехмерность. Человечку ведома та часть дороги, которую он уже прошел, и та часть пути, которую он проходит, которая при этом мгновенно становится прошлым, пройденным путем…
Рис. 1. «Представим, что Вселенная квадратная и четырехугольная
Настоящего нет – оно лишь в мгновенном времени, уходя сразу же из будущего, которого еще нет, в прошлое, которого уже нет… Путник на картинке существует между двумя временными пропастями, балансируя на несуществующем настоящем. Но Мне, создавшему его, нарисовавшему эту картину, ведомы на ней концы концов и начала начал. Лишь Я знаю, куда лежит его путь – ибо Я все вижу одновременно в сотворенной Мной Вселенной. Ибо для созданной Мной картинки Я – Бог. Если бы человечек был двухмерным Эйнштейном, он бы Меня вычислил. А будь он двухмерным Авраамом, он бы Меня постиг силой наития, силой озарения!
Чтобы понять Меня, Моему творению пришлось бы выпрыгнуть прочь из картинки, подняться над ней! И он стал бы отличен средь всех в двухмерном мире, где непостижима трехмерность – та, в которой живем мы.
Он стал бы Мной.
Правда, для этого необходимо, чтобы мой человечек, мое творение – был живым. А это не в моих силах, конечно, даже будь я Рембрандтом!.. Но ежели мне видимы пределы его Вселенной, ее начала и концы – значит, Тому, Кто над нами, нашему Творцу, ведомы наши пределы – ибо Он сотворил нашу Вселенную. Как мы – ту, что «рангом» (то бишь измерением) ниже.
