– К счастью, – произнесла герцогиня де Граммон, – нам, женщинам, кажется, бояться нечего. Мы ведь в битвах за торжество разума не участвуем – во всяком случае, в открытую. Мы здесь ни при чем. То есть, конечно, не совсем уж ни при чем, но мы участвуем не впрямую, вот нас и решено пощадить. Наш пол…
– Ваш пол, сударыня, вас не защитит. Вы тоже взойдете на эшафот, даже ежели не будете вмешиваться ни во что; с вами поступят ровно так же, как с мужчинами…
– Да что же это вы предрекаете нам всем, господин Казоттт?! Конец света?!
– Об этом я не знаю ничего; знаю только, что вас, герцогиня со связанными за спиной руками отправят на эшафот в телеге вместе с другими знатными дамами…
– Ну мне-то, надеюсь, все же предоставят карету, обтянутую крепом…
– Нет, сударыня, вы отправитесь на эшафот как и другие знатные дамы, даже более знатные, чем вы, – в телеге, со связанными за спиной руками…
– Как?! Еще более знатные?! Принцессы крови?
– Еще знатнее…
Тут в обществе воцарилось заметное замешательство. Лицо хозяина омрачилось – забава зашла слишком далеко. Мадам де Граммон решила разрядить атмосферу, обратитив все в шутку, – и легким тоном произнесла:
– Вот увидите, мне дадут духовника.
– Нет, вам его не дадут – ни вам, ни кому другому; единственный, кому окажут эту милость – последнюю, – будет… – Он на мгновение прервался.
– Кто, кто же будет сей счастливый смертный, кому будет дарована такая привилегия?
– …только одна она ему и останется!..
– Так кто же это?!
– Король Франции.
Хозяин дома вскочил с места:
– Господин Казотт, ваши жестокие шутки над обществом, к которому принадлежите по крови и вы, – эти шутки заходят слишком далеко!
Казотт ничего не ответил и уже собирался удалиться, когда мадам де Граммон, желавшая любой ценой рассеять всеобщее замешательство, остановила его:
– Господин прорицатель, предскажите же перед нами и свою судьбу!
Тот некоторое время хранил молчание. И в конце концов, произнес:
– Я тоже умру на эшафоте. – И с поникшей головой удалился.
Спустя четыре года, в незабываемом 1792-м, во Франции воцарился предсказанный Казоттом якобинский террор. Головы летели во имя свободы, философии и разума. И все персонажи, названные во время знаменитого обеда у господина де Бово, пали, как это предсказал Казотт. Сам же он был арестован в том же году 11 сентября «как роялист-заговорщик» и гильотинирован в 7 часов вечера на площади Карусель…
Предсказания Казотта, ставшие хрестоматийными благодаря публикации Лагарпа в его «Посмертных сочинаниях» (1806 г.), можно было бы посчитать просто выдумкой либо апокрифом. Однако достопамятный ужин породил немало толков еще до Французской революции. Так, баронесса Луиза Оберкирш, подруга детства великой княгини Марии Феодоровны, рассказывает о пророчествах Казоттта в своих мемуарах, которые кончаются 1789 годом, то есть задолго до публикации Лагарпа.
