Это, кстати, и к вопросу о развале армии, и к вопросу о том, кто ее первым стал разваливать, — разумеется, уже после Тбилиси, Баку, Сумгаита, Литвы, а теперь еще и Москвы. Событий вполне достаточно для солдата, чтобы понять причины, почему и для чего его используют, и чтобы задуматься о целях, которые ставит перед собой верхушка власти. К тому же впоследствии выяснилось, что большинство рядовых, сержантов и младших офицеров даже не знали, куда и зачем их направляют. Дали командирам частей приказ занять позиции там-то и там-то, а что дальше делать — дескать, скажут потом.
Солдат, по правде говоря, никто на этот раз не настраивал против кого-либо, никто и ничем не возбуждал их «боевой дух», как это делается обычно, чтобы заставить выполнять приказы командования не задумываясь. Видимо, путчисты боялись открывать перед народом сюи карты, чтобы это не обернулось затем против них самих, все с самого начала строивших на заведомой лжи.
Работу по разъяснению солдатам что к чему взяли на себя российские депутаты и москвичи, причем у последних здесь роль оказалась особой. Действительно, в то время как в регионах и в других республиках спокойно наблюдали за развитием событий в Москве, а кое-где еще и ждали победы ГКЧП, москвичи сразу же, с первых минут, как только узнали о том, что произошло, пошли на защиту Дома Советов. Ну а те, кто не смог к нему пойти, были ощутимо солидарны с его защитниками.
К самому Дому Советов нам подъехать на машине оказалось непросто. Тут уже работало много народу и было полно молодежи. Парни и девушки деловито прикидывали, что можно использовать для ограждений, хотя это было несерьезно для танков.
Около 14.30 мы с Екатериной Филипповной прошли в здание, которое для всех россиян уже стало своим — российским — Белым домом. Галя поехала домой к детям и внучкам — там тоже нужны были глаз и поддержка.
Первое впечатление от всего происходящего в здании — муравейник. Только если в настоящем муравейнике все отлажено и движение идет по потокам тепла или лучам света, то здесь возникало ощущение полной хаотичности.
Необходимо нам, подумал я тогда, наладить информационную службу. А то ведь что получилось: мой кабинет все время был заполнен приходящими по разным поводам людьми, взволнованными депутатами, которые предлагали свою помощь и жаждали каких-то немедленных дел, отчего были совершенно нетерпимы к бездействию. Словом, кабинет превратился в некий депутатский штаб, хотя уже было известно, что официальный штаб организован в крыле Белого дома, где располагался президент.
