Пламя трещало споро и весело, держа дваров в отдалении, но Ветру не нравилось, как быстро его великолепная защита, построенная по всем правилам, пожирает сухие ветки. Горка хвороста за ночь истаяла почти без остатка, и Ветер от отчаянных просьб к Нимоа опустить скорее Линн за окрестные холмы переходил к отчаянным вспышкам брани. Надо же было загнать себя в ловушку, своими же руками, да еще так упорствовать в этом. Если он до утра доживет — уйдет и больше никогда не вернется в Бешискур, Ленивые Скалы. Название–то какое… Кто здесь уж никак не ленивый, так это двары. Тут их такое множество, целые тучи, и они так настойчивы в стремлении напиться его крови… или что они там пьют.
Бледно–голубой Линн уже клонился к краю неба, оставалось только ждать, что закончится первым: ночь или дрова, поспешно собранные Ветром накануне. Печальный Линн озарял округу призрачным серебристым светом, поэтому силуэты дваров хорошо выделялись зловещими пятнами абсолютной бесформенной черноты. Они тянулись к Ветру своими кончиками–щупальцами, и те все больше выползали наружу из «тела», удлинялись и утолщались, подобно уродливым «лапам». Хорошо, что двары боятся огня. И летать не умеют. Но Ветра все равно колотило. Спасибо Тэрмилу, научил в свое время некоторым штукам. И самое лучшее средство — огонь. И просто, и действенно. Однако ж кое–что глупый выученик Тэрмила упустил: хворост слишком сухой, а ночи на юге слишком длинные.
И откуда берется эта мерзость? Считается, что приходят двары из–под земли, из своего черного мира. А есть ли он на самом деле, мир тот? Кто видел, как хоть один двар из–под земли вылез? Ветер, например, не видел, а ведь он на своем веку не одного двара повидал. Особенно в последнее время. А ведь многим и вовсе ни одной твари встречать не доводилось, потому что сидят они по ночам в своих домишках за крепкими запорами, и правильно делают. А вот жертвы дваров Ветер видывал неоднократно. Видали и другие. И вроде ничего такого, только ужас на обличье и странное оцепенение… и кожа иссиня–черным отливает. И больше ничего, только кое–где точечки, царапины, будто щипали человека. Потому и пошли разговоры, что двары кровь человеческую пьют. Да только кровь никуда не девается, уж проверяли. Вся на месте остается, только очень темная становится, почти черная. Так что не кровь они пьют. Однако изучать на собственной шкуре, что там у них на самом деле происходит, у Ветра не было ни малейшего желания.
