15
Разумеется, в эту ночь к Ивану Петровичу не мог не прийти полноценный сон. И сон пришел.
Прежде всего, он увидел себя на берегу Пропонтиды, но почему-то не могучим рыцарем в блестящих доспехах, а маленьким мальчишкой, вылепливающим из влажного песка большой и красивый замок.
Он твердо знал, что раскинувшийся неподалеку город — не его родина. Он явился сюда как бы по пути, случайно, а истинная его цель — война за гроб Господень с неверными где-то там, на юго-востоке. И потому на рубахе его нашит небольшой красный крест — ведь не может быть, чтоб в столь древние времена под стенами Константинополя выбирали санитаров, да и в реальном своем школьном детстве Иван Петрович до такой должности никогда не дослуживался, а напротив, постоянно хватал замечания за грязные и обгрызенные ногти. Правда, специалистом по части песочных замков он был отменным.
Прямо на маленького Ваню налетел могучий всадник, подхватил его, и Ване, то есть Ивану Петровичу, почудилось, что они, как в сказке, одним прыжком перемахнули через высоченные константинопольские стены.
Так Крабов оказался в низкой, богато украшенной перламутровыми инкрустациями комнате один на один с Алексеем V, который действительно непрерывно хмурился, всем своим видом оправдывая кличку Мурцуфл.
«Отличное имя для кота, — подумал Иван Петрович, — а то все Васька да Васька…»
— Здравствуйте, Иван Петрович, — глухим голосом произнес император. Что делать будем?
— А что? — растерялся Крабов.
— Как что? — удивился великий базилевс. — Готовится штурм, Иван Петрович, не сегодня, так завтра эта крестоносная орда ворвется в город.
— Надо войско собрать, — поражаясь своей государственной мудрости, посоветовал Крабов.
— Вот! — громко воскликнул базилевс. — В том-то и дело, что ничего не выходит. Войско не хочет собираться. Никто и ни за какие деньги не желает идти под наши знамена. Впрочем, денег тоже нет — последние Ангелы успели всю казну крестоносцам сплавить. Дескать, те — тоже христиане, только ищут бога своим путем. Мы бы их шайку шапками закидали — у нас перепроизводство головных уборов, — но теперь ни одна живая душа и шапкой кинуть не хочет.
«Откуда он выучился так по-русски шпарить? — поразился Иван Петрович. Вот будет комедия, когда я объявлю в Академии наук, что византийский император совсем прилично по-нашему изъясняется…»
Но эта глубокая мысль не получила должного развития. Алексей V начал генерировать, и Иван Петрович страшно обрадовался, что его способности не исчезли от такого дальнего броска во времени.
