Черная неделя Ивана Петровича | страница 30



Легко отделавшись от старичка, которого вскоре утащили в достаточно почетный угол, Иван Петрович углубился в конструирование тоста, причем углубился настолько, что чуть не проморгал открытия банкета, когда тамада, похихикивая и потирая руки, хорошо поставленным голосом выдал оригинальное вступление — пора, дескать, перейти к неофициальной части заседания Ученого Совета.

Все выпили и закусили. Еще раз сказали тост и выпили. Еще раз…

Тут Ивану Петровичу прислушаться бы повнимательней к тому, что говорится вслух, а главное — не говорится, а думается, проигрывается внутри выпивающих и закусывающих товарищей брата в обход всяких фильтров деликатности.

Увлеченность собственными фантазиями и творческими виражами никого еще не доводила до добра. Но редко с кем происходил такой публичный конфуз, как с Иваном Петровичем.

Он зарделся, услыхав слова тамады:

— А теперь попросим сказать о диссертанте его уважаемого брата, который по роду своей интересной профессии сумеет осветить вопрос с социологической точки зрения.

На момент Ивану Петровичу показалось (не три ли рюмки тому виной?), что он уже принят в цирк, но почему-то на должность осветителя, и сейчас будет помогать важному вопросу исполнить свой номер, должным образом его осветив. Но в софите что-то испорчено, и вместо красивого золотистого пятна по арене мечется маленькая сверхъяркая точка, и, соприкасаясь с чем-либо, она немедленно порождает ослепительное сияние. Испугавшись темноты, вопрос запутывается в подкупольных проволочных конструкциях и шлепается на арену прямо под страшный огненный гривенник.

Несмотря на дурное предзнаменование, Иван Петрович смело приступил к исполнению братского долга.

— Я очень рад, — начал он серьезно и почти торжественно, — что скромный труд моего брата высоко оценен специалистами и всеми коллегами. Не сомневаюсь, что его работа достойна всяческих похвал. Экология, к которой, насколько я понимаю, приложил силы мой брат, — наука с большим будущим. Ведь ни один из нас не хочет, чтобы мы или наши дети оказались в экологической нише, сильно смахивающей на нишу в кладбищенской стене…

Вдоль стола прокатился хохоток, и сразу же все смолкли, повернув головы в сторону Ивана Петровича. А у него, как назло, выскочил из памяти гладкий переход от ниши к остроумному заключению.

— Да, — повторил он, — сильно смахивающей… Но это звучит мрачно, а у нас сегодня радостное событие. Я хотел сказать… хотел сказать… Ну, в общем, чем больше науки в смысле охраны материальной среды, тем меньше засоряется среда интеллектуальная. Выпьем за это!