— Хагрид, — тупо повторил он, и его колени подломились.
Следующее, что он ощутил — это что он лежит на спине, на чем–то мягком, судя по всему — на подушках, и что его ребра и правая рука горят. Выбитый зуб вырос опять. Шрам на лбу по–прежнему болезненно пульсировал.
— Хагрид?
Он открыл глаза и увидел, что он лежит на диване в незнакомой, залитой светом ламп гостиной. Его рюкзак, мокрый и грязный, валялся на полу неподалеку. Рядом, обеспокоенно смотря на него, стоял светловолосый пузатый мужчина.
— Хагрид в порядке, сынок, — заверил он. — Моя жена сейчас за ним ухаживает. Как ты себя чувствуешь? Может, еще что–нибудь сломано? Я подправил тебе ребра, зуб и руку. Кстати, я Тед, Тед Тонкс — отец Доры.
Гарри рывком сел, но слишком резко: перед глазами замелькали звездочки, он ощутил тошноту и слабость.
— Волдеморт…
— Спокойно, спокойно, — Тед Тонкс взял Гарри за плечо и подтолкнул его обратно в подушки. — Вы только что здорово разбились. Кстати, что произошло? Что–то не так пошло с мотоциклом? Артур Уизли снова перестарался со своими муглевыми штучками–дрючками?
— Нет, — ответил Гарри, и его шрам начал пульсировать подобно открытой ране. — Упивающиеся Смертью, целая куча… они за нами гнались…
— Упивающиеся Смертью? — резко переспросил Тед. — В каком смысле, Упивающиеся Смертью? Я думал, они не знают, что тебя заберут сегодня, я думал…
— Они знали.
Тед Тонкс глянул на потолок, словно мог разглядеть сквозь него небо.
— Ну что ж, теперь мы знаем, что наши защитные чары работают, э? Они не смогут подойти ближе чем на сотню ярдов к дому, с любой стороны.
Только теперь Гарри понял, почему Волдеморт исчез: это произошло в тот момент, когда мотоцикл пересек барьер чар Ордена. Ему лишь оставалось надеяться, что это будет работать и дальше: он представил себе Волдеморта, висящего в воздухе в сотне ярдов над ними в это самое время, пытающегося изыскать способ пробить этот, как Гарри себе представил, огромный прозрачный пузырь.
Он спустил ноги с дивана на пол — ему надо было увидеть Хагрида собственными глазами, чтобы он мог поверить, что Хагрид жив. Однако он едва успел встать, как дверь распахнулась, и Хагрид протиснулся сквозь нее, слегка хромающий, с коркой грязи и крови на лице, но непостижимым образом живой.
— Гарри! — опрокинув два хрупких на вид столика и горшок с аспидистрой, он в два шага покрыл разделяющее их расстояние и заключил Гарри в объятие, едва не сломавшее обратно его свежевылеченные ребра. — Блин, Гарри, как ты оттуда выбрался? Я думал, нам обоим крышка.
