– Это тактический манёвр-с! Пока наш престарелый Кутузов будет планировать, утверждать, утрясать и, наконец, производить рекогносцировку сил, французы единым маршем возьмут Петербург, и власти Александра придёт конец!
– Масленников, опомнитесь, вы – русский человек…
– В гробу я видел эту Россию! – сплюнул он. – Хочу жить в Париже, иметь много денег, пить бургундское и есть паштеты с трюфелями! За голову «чёрного дьявола» французы отвалят мне полный мешок золота.
– Когда об этом узнают наши…
– Никто не узнает! Ваши людишки разбегутся без командира, как овцы без пастушьей собаки, а по лесам и полям будет ходить новая банда «поэта-партизана», и править бал буду я! Я, я, я!!!
В дверь деликатно постучали. Мы обернулись.
– Бедряга, заходи.
У предателя задрожали колени, а в комнату меж тем с важностию заходили мои офицеры. Макаров с Бекетовым молча высвободили пристыжённого Храповицкого, ротмистр Чеченский поигрывал кавказским кинжалом, – ловушка захлопнулась. Поручик протянул мне смятое письмо:
– Курьера задержали в лесу, как вы и говорили.
– Ну вот и всё, господин Масленников. На заре письмецо, в котором вы сообщаете генералу Эверсу, что держите в плену самого Дениса Давыдова, будет передано куда следует. Ранним утром предстанете вы суду народному. Скрывать зло под маской добродетели, прикрываясь честным именем партизана, – большой грех. Предавать Отечество своё, грабить своих же крестьян, злоумышлять противу слуг государевых – грех ещё более великий! Однако же не мне вас судить, я – лицо пристрастное, а посему завтра же…
– Вы победили, – на мгновение опустив взгляд, прошипел законченный негодяй. – Но уж коли меня ждёт каторга, так и ты, проклятый гусар, отправляйся в ад!
Лицо его дёрнулось, палец нажал на курок, грохнул выстрел, и… меня с ног до головы обсыпало цветистым конфетти! А ведь казаки вырезали эти кружочки всем полком…
– А-а-а! Смерть тебе, насмешник! – не своим голосом взвыл хозяин дома и выстрелил вдругорядь. Хлопнул порох, и… из дула пистолета показался шомпол с белым платочком и надписью на нём: «Сам дурак!» Оба трюка я бессовестно стибрил, мне говорили, что так развлекаются актёры Каннского карнавала, но и здесь, в России, эффект превзошёл все ожидания.
Гусары расхохотались, а загнанный в угол помещик вдруг испустил протяжный вой и бросился на меня с голыми руками. Однако же, прежде чем ухоженные пальцы его дотянулись до шеи моей, кинжал Чеченского завис у его горла.
