– Мне фас тутт ждать?
Почти одновременно выругавшись по-русски и по-французски, мы кинулись назад, цапнули парня за шиворот и уволокли за собой с линии атаки. Опоздай хоть на мгновение, и невеста бы его не дождалась – новый взрыв обсыпал нас с ног до головы пахнущим пороховой гарью снегом!
– Это не волк! – орал я, отплёвываясь на бегу. – Не настоящий волк, наши волки так не стреляют!
– Да, мон шер, стрелок из него скверный…
– Я не об этом, полковник, он вообще не должен уметь стрелять!
– Вы хотите сказать, не обязан?! – поправил невозмутимый нормандец. – Но ему и железным быть не положено… Так, допустив одну нелепость, почему мы непременно отказываем животному в другой?
– Потому что это – не животное!
– Но я могу забрать его голову в качестве трофея?!
Третий взрыв прервал глупый спор – нас, несомненно, нагоняли. Чёрт, какая непростительная глупость – отправиться на охоту пешком! Будь у нас лошади, давно удрали бы, сидели бы в тепле и пили чай, наслаждаясь «оччень нетороплифыми» беседами с местными жителями.
Когда четвёртый выстрел снёс небольшую ёлку у дороги, я принял гордое и бескомпромиссное решение:
– Стойте, друг мой, дальнейшее бегство бессмысленно – впереди река, а на глади льда он накроет нас без пристрелки. Держитесь, пора покончить с этим… Он увидит, как умирают русские офицеры!
– Вы хотите застрелиться? – чуть удивился Гётальс, видя, как я взвожу курки двух тульских пистолетов.
Я молча всучил ему один, строго глядя в глаза. Драгунский полковник сурово вздохнул и, став со мной плечом к плечу, медленно поднял пистолет на уровень виска…
– Вообще-то я имел в виду, что мы дружно подстрелим ему оставшийся глаз, но если вопросы чести заставляют вас поступить иначе…
– О нет, нет! Я думал, это вы столь щепетильны…
– Смотритте, фолк фернулся! – аж донельзя удивлённый, сообщил нам Валдис.
Железное, чудовище, не останавливаясь, резво спешило к нам, и в свете выбежавшей из-за древесных крон луны я вдруг отчётливо разглядел его ноги. Это были колёса! Самые настоящие колёса, только не круглые, а скорее восьмиугольной формы. Голова действительно напоминала пасть животного, меж зубов блестело пушечное дуло. На спине железного зверя откинулся люк, и кто-то нагло проорал:
– Руссиш партизанен, капут! Тра-та-та!…
– Пруссаки, – презрительно выпрямился я, вскидывая пистолет.
– Союзники, но не французы, – значимо подтвердил Гётальс, и два наших выстрела грянули одновременно, сливаясь в один.
