Когда мальчик узнал, что поплывет на борту корабля, за строительством которого так пристально следил, он пришел в восторг, поскольку сбылись его мечты, хотя он и понимал, что предстоят опасные приключения и от их исхода зависит его собственная судьба, а также судьбы его приемной матери и незнакомого отца.
Для Гаитике Сьенфуэгос всегда оставался бесконечно загадочной фигурой, сведения о нем были неясными, поскольку никто так и не смог четко объяснить, идет ли речь о живом человеке, скитающемся по неизвестным землям, или лишь о воспоминаниях, которые безмерная любовь доньи Марианы превратила в легенду.
Отношения мальчика с немкой по-прежнему оставались в некотором смысле неясными. Хотя она и пыталась любить его как сына, которого хотела бы родить от юного возлюбленного, черты метиса, а в особенности замкнутый характер постоянно напоминали ей, что Гаитике принадлежит к другой расе, а его матерью была дикарка.
Она сосредоточилась на том, чтобы дать ему образование согласно обычаям благородных европейцев того времени, ему нашли лучшего на острове учителя, но в глубине души донья Мариана понимала, что имеет дело с совершенно особенным созданием, в характере Гаитике было множество черт, не имеющих ничего общего ни с характером испанцев, ни с характером индейцев.
В какой-то степени Ингрид Грасс чувствовала, что присутствует при рождении новой расы, чьи самые характерные черты проявились в этом замкнутом и скрытном мальчике. Его избегали даже москиты! Временами она спрашивала себя, какой будет жизнь в мире, населенном подобными людьми.
— Время и смешение кровей смягчат контрасты, — заметил дон Луис де Торрес как-то вечером, когда они беседовали о том, как трудно понять мальчика. — Через несколько поколений появится новая раса, более уравновешенная и, вероятно, очень красивая, но не стоит забывать, что первое столкновение двух таких разных и противоположных форм жизни всегда заканчивается драматически.
— Вы действительно верите, что туземцы и европейцы в конце концов друг друга поймут? — спросила немка, которую уже давно волновал этот вопрос. — Они ведь такие разные...
— Действительно разные, — ответил Луис. — И честно говоря, я сильно сомневаюсь, что они смогут понять друг друга, пока остаются, как вы говорите, «туземцами» и «европейцами» в чистом виде. Но, возможно, все переменится, стоит им слиться воедино.
— Слиться воедино? — переспросила она, пораженная точностью этого слова. — Но почему именно слиться?
