Не буду я, наверное, бросать курить, смысла в этом нет, а как приятно. Навевает воспоминания. (Задумчиво) Странно, что первую сигарету я попробовала в четырнадцать лет. Родители отнеслись к моей пробе очень даже спокойно. Тогда курили все, и считалось даже странным от того, что кто-то может не курить. А предложила мне её, как же её зовут-то… да, точно, Анастасия Филипповна, мой педагог по вокалу, она приходила к нам домой, чтобы со мной заниматься. Молодая ещё девчонка. У меня была тогда несущественная ломка голоса, и она сказала, что курение помогает восстановить связки. Сейчас кажется, что это полная чушь, но тогда я ей поверила и начала курить. Потом много раз бросала, не относилась к этому особо серьёзно, но было так же приятно, как и сейчас. Тогда ещё не было этой противотобачной компании или была, но не так навязчиво говорили о вреде курения. Это сейчас на пачках сигарет печатают уродливых детей наркоманов, людей, умирающих от болезней, несвязанных с курением, и лошадиные зубы, которые выдают за человеческие. Чушь какая-то. Первая надпись: «Курение вредит вашему здоровью» появилась на спичках, потому что сера действительно вредит, но современные люди иначе теперь смотрят на вещи, что может быть и хорошо. Тогда мне было четырнадцать, я пела, как ангел, и, действительно, замечала, что мой голос похож на голос Эдит Пиаф, но об этом мне сказали только единожды… ах, да, уже дважды: Дима сегодня и Бернар… (вздыхает) о, Бернар, интересно, что же теперь с тобой…
Делает последнюю затяжку, морщиться и тушит сигарету.
Мне иногда хочется тебя вспоминать, но я гоню от себя твой образ, твой запах, вкус, потому что страшно ещё с тех времён, когда я навсегда уехала из Парижа, иначе есть повод жалеть… а если и жалеть о своём скором отъезде, то это значит жалеть обо всей своей прожитой жизни. Я помню, как ты бежал за поездом
Звучит отдалённый гудок паровоза.
и умолял остаться, ты кричал признания в любви, а я ничего не могла ответить, потому что потеряла голос. Я шептала, что тоже может быть, люблю, но уже поздно об этом говорить. Мне нужно было быстрее уезжать… ты говорил, что я буду жалеть и что жизнь с тобой будет намного лучше, чем здесь, в России, и, вероятно, был прав, но до этой минуты никогда не смела даже думать о том, как сложились бы наши судьбы, останься я во Франции.
Маргарита Львовна встаёт, звучит лёгкий французский мотив, аккордеон.
О, Бернар, я помню, как мы с тобой познакомились. Это был май. Ты, наверное, единственный, кто познакомился со мной не в кабаке. На тот момент у меня было много поклонников, и даже образовалась небольшая кучка завсегдатаев, приходившая компанией в мою смену. Они садились в самом дальнем углу, за большим столом напротив меня и слушали, споря друг с другом о том, как переводится то или иное слово на французский. Они веселили меня, заказывали мне напитки, флиртовали, а тебя среди них не было. Ты, вообще, не знал, что я пою, может тем ты мне и запомнился. Хотя как ты мог мне не запомниться, кто ещё так глупо умеет начинать диалог:
