Я вспоминаю Федорова и его снежную бороду. Да, пожалуй, он кое-чему научился.
— При помощи журнала, — поясняет Пенумбра, — мы убеждаемся, что Федоров честно добыл свои знания.
Пенумбра поводит бровью.
— Надо точно знать, что он понимает, чего добился.
Ага. А вдруг он просто скормил пачечку книг сканеру.
— Когда его codex vitae одобрю я и примет Первый читатель, Федоров станет одним из переплетенных. И тут он наконец совершит последнее жертвоприношение.
Ага: темный ритуал на Алтаре Подлинного Зла. Я так и знал. Мне нравится Федоров.
— Его книгу зашифруют, напечатают и поставят на полку, — буднично говорит Пенумбра. — До его смерти читать ее не будут.
— Вот отстой, — шепчет Нил.
Я прищуриваюсь на него, однако Пенумбра с улыбкой поднимает открытую ладонь.
— Мы приносим эту жертву от глубокой веры, — продолжает он. — Я это совершенно серьезно. Когда мы расшифруем codex vitae Мануция, каждый член нашего братства, который двинулся по его стопам — то есть создал собственную книгу жизни и надежно ее сохранил, — вновь оживет.
Я изо всех сил сдерживаю ехидную усмешку, что так и рвется расплыться по моему лицу.
— Как это? — спрашивает Нил. — Вроде зомби?
У него выходит слишком громко, и на нас оборачивается несколько балахонов.
Пенумбра качает головой.
— Природа бессмертия загадочна, — продолжает он таким тихим голосом, что нам приходится склоняться к нему. — Но все, что я знаю о чтении и писательстве, подсказывает мне: бессмертие существует. Я его чувствую в этих полках, да и в других.
В телегу про бессмертие я не верю, но чувство, о котором говорит Пенумбра, мне знакомо. Бродя между библиотечными стеллажами, ведя пальцами по корешкам книг — трудно не почуять присутствие спящих духов. Это лишь ощущение, а не факт, но не забывайте (я повторяю): люди верят в странности похлеще этого.
— Но почему вы не можете расшифровать книгу Мануция? — спрашивает Кэт. Да, это ее епархия. — Куда подевался ключ?
— А, — говорит Пенумбра. — В самом деле, куда?
Он умолкает, переводит дух. И дальше:
— Герритзун был в своем роде не менее замечателен, чем Мануций. Он решил не передавать ключ наследникам. Пять сотен лет… мы обсуждаем его решение.
Он произнес это так, что мне думается: не иначе, в обсуждениях иной раз участвовали пуля или кинжал.
— Не имея ключа, мы перепробовали расшифровать codex vitae Мануция всеми мыслимыми способами, — говорит Пенумбра. — Мы применяли геометрию. Искали скрытые формы. На них построена Загадка Основателя.
