— А-а, а-а, а-а!
Потом вышла на улицу. Небо заволокло тучами, где-то вдалеке гремело. Было душно.
Что происходило в душе Репихи, когда она шла снова мимо реформатской церкви, возвращаясь в Бараныо Голову, я не берусь описывать. Вот если бы панна Ядвига очутилась в подобном положении, тут уж я написал бы сенсационный роман, в котором доказал бы самым ярым позитивистам, что еще существуют на свете идеальные существа. Но панна сумела бы разобраться в своих впечатлениях. Душевная скорбь выразилась бы у нее в не менее скорбных, а вместе с тем гораздо более драматических словах и мыслях. Этот порочный круг, глубокое и мучительное ощущение беспомощности, бессилия и насилия, роль листочка, сметенного бурей, глухое сознание того, что спасения ждать неоткуда,— все это, несомненно, вдохновило бы панну Ядвигу на самый драматический монолог, который мне бы осталось только записать, чтобы завоевать себе славу. А Репиха что? Этот простой народ, когда страдает, только страдает — и больше ничего. Репиха в руках жестокой судьбы, которая беспощадно преследовала ее, выглядела так, как выглядит птица, замученная злым ребенком. Она шла куда глаза глядят, ветер гнал ее, пот стекал по лицу — вот и все. Время от времени заболевший ребенок, открыв ротик, дышал так, как будто умирал, а мать шептала ему: «Ясек, сыночек мой любимый!» — и прижимала губы к его пылающему лобику. Она миновала реформатскую церковь и вышла в поле, но вдруг остановилась: навстречу ей шел пьяный мужик.
Тяжелые тучи все ниже нависали в небе, и в них затаилось что-то грозное, словно надвигалась буря. Все чаще сверкали молнии, но мужик ни на что не обращал внимания. Полы его кафтана развевались на ветру, шапка сдвинулась набекрень, он шел, шатаясь из стороны в сторону, и горланил:
Пошла Дода в огород
Пастернак копать,
А я Доду палкой в ногу —
Дода удирать.
У-ду-ду! У-ду-ду!
Увидев Репиху, он остановился, раскинул руки и крикнул:
Ой, пойдем в лесочек,
Поцелуй разочек!
Он хотел ее облапить, но Репиха, испугавшись за себя и за ребенка, бросилась бежать. Мужик за ней, но спьяна не удержался на ногах и упал. Правда, он сразу же вскочил, но уже не пытался ее догнать, а схватил камень и с силой пустил ей вслед, так что в воздухе засвистело.
От внезапной жгучей боли в голове у Репихи потемнело в глазах, и она присела на землю. Однако, вспомнив о ребенке, побежала дальше. У креста бедняжка остановилась и, оглянувшись, увидела, что мужик был от нее на расстоянии по меньшей мере полуверсты и, шатаясь, направлялся к городу.
