– Нет, – сказала Джин.
– А ты как думаешь, Хьюберт?
– Не знаю; отец волнуется, но кое-кто за меня хлопочет. У меня ведь остался шрам. – Он закатал рукав.
Хилери снова кивнул.
– Тебе повезло.
Хьюберт улыбнулся.
– Смею тебя уверить, что тогда, в этом климате, я так не считал.
– Вы получили разрешение на брак?
– Еще нет.
– Вот когда получите, я вас и обвенчаю.
– Правда?
– Да. Может быть, я поступаю неправильно, но вряд ли.
– Вы поступаете очень правильно. – И Джин схватила его за руку. – Вас устраивает, – завтра, в два часа?
– Дайте заглянуть в записную книжку… Идет, – кивнул он.
– Отлично! – воскликнула Джин. – Ну вот, Хьюберт, теперь пойдем брать разрешение.
– Я тебе страшно благодарен, дядя, – сказал Хьюберт, – если ты действительно уверен, что это не подлость с моей стороны.
– Милый мой, – сказал Хилери, – раз уж ты связался с такой девушкой, как Джин, ты должен быть готов ко всему. Au revoir, и да благословит вас бог!
Когда они ушли, он сказал Динни:
– Я очень тронут, Динни. Даже польщен. Кто все это придумал?
– Джин.
– Значит, она либо очень хорошо, либо совсем плохо разбирается в людях. Интересно, первое или второе? Никто и глазом моргнуть не успел. Вошли в пять минут одиннадцатого; сейчас – четырнадцать минут одиннадцатого. Мне никогда еще не приходилось так быстро решать участь двух людей. А эти Тасборо случайно не сумасшедшие?
– У них просто горячий нрав.
– В общем, горячие люди мне нравятся, – сказал Хилери. – Таких ничем не остановишь.
– Пойдут на абордаж, как у Зеебрюгге.
– А! Кстати, там есть и брат – моряк?
У Динни задрожали ресницы.
– Тебя он уже пытался взять на абордаж?
– Не раз.
– А ты?
– Горячность не в моей натуре, дядя.
– Предпочитаешь выждать, подрейфовать?
– Выждать, дядя.
Хилери улыбнулся своей любимой племяннице.
– Синий глаз – верный глаз. Я еще обвенчаю тебя, Динни. А теперь извини, мне надо повидать человека, которого погубили покупки в кредит. Влез в долги и не может вылезть, – барахтается, как щенок в пруду, и никак не выкарабкается – берег слишком высокий. Между прочим, девушка, которую ты видела тогда в полиции, сейчас у тети. Хочешь еще раз на нее взглянуть? Боюсь, что она для нас трудная задача; в переводе это означает: ничто человеческое ей не чуждо. Попробуй-ка эту задачу разрешить.
– Я бы с удовольствием, но ей это может не понравиться.
– Не уверен. Как девушка с девушкой, вы можете поговорить по душам, но я не удивлюсь, если ничего хорошего ты не услышишь. Это цинизм, – добавил он. – Цинизм помогает жить.
