– Что я могу сделать? – проворчал он. – Меня и слушать не будут.
– Попробуйте, – возразила Джин. – Есть люди, которых всегда слушают.
Глаза у лорда Саксендена стали совсем рачьими.
– Вы сказали, что у него есть шрам. Где?
Джин закатала левый рукав.
– Отсюда до сих пор. Он выстрелил, когда тот человек снова на него набросился.
– Гм!
Он не сводил глаз с ее руки, потом опять глубокомысленно хмыкнул; наступило молчание, и Джин спросила:
– А вам было бы приятно, если бы вас выдали как преступника, лорд Саксенден?
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Это вам не шутки, это – государственное дело, моя милая.
Джин снова на него поглядела.
– Неужели вы хотите меня уверить, будто у нас не пользуются протекцией?
Он рассмеялся.
– Приходите пообедать со мной в ресторане Пьемонт… когда? Послезавтра… нет, через два дня, и я вам скажу, удалось ли мне что-нибудь сделать.
Джин отлично знала, когда надо поставить точку; на приходских собраниях она никогда не затягивала своих речей. Она протянула ему руку.
– Большое спасибо! В половине второго?
Лорд Саксенден кивнул с некоторым удивлением. Молодая женщина отличалась прямотой, и это невольно нравилось человеку, всю жизнь погруженному в государственные дела, где прямоты, как известно, днем с огнем не сыщешь.
– До свидания! – сказала Джин.
– До свидания, мисс Тасборо. Поздравляю с помолвкой.
– Спасибо. Все теперь зависит от вас, правда?
И не успел он ответить, как Джин уже исчезла. Обратно она шла пешком, хладнокровно обдумывая положение. Мысль ее работала трезво, четко, со свойственной ей привычкой во всем полагаться только на себя. Ей нужно повидать Хьюберта сегодня же! Придя домой, она тут же позвонила в Кофейню.
– Это ты, Хьюберт? Говорит Джин.
– Да, дорогая?
– Приходи сюда после ужина. Мне надо тебя видеть.
– Около девяти?
– Да. Люблю. Все.
И она повесила трубку.
Прежде чем пойти наверх и переодеться, Джин замерла на минуту – настоящая тигрица! Гибкая, будто всегда готовая к прыжку – такую не остановишь, – она была сама Юность, бесстрашно вступающая в жизнь; в этой стильной, чопорной гостиной Флер она чувствовала себя как дома, и в то же время невольно казалось, что ей здесь тесно.
Когда кто-нибудь из сидящих за столом чем-нибудь серьезно взволнован, а остальные это знают, беседа ограничивается салонной болтовней. Все тщательно избегали разговора о Ферзах. Адриан ушел сразу после кофе. Динни проводила его до дверей.
– Спокойной ночи, дорогой. Перед сном я на всякий случай уложу чемодан; здесь всегда можно поймать такси. Обещай мне не волноваться.
