– Ужасно! – чуть слышно прошептал Адриан.
Ферз снова впился в него глазами.
– Вы были влюблены в мою жену, Черрел, и все еще ее любите. Ну, и как?
– По-прежнему мы только друзья, – ответил Адриан.
– Так я вам и поверил.
– Воля ваша. Но мне нечего больше сказать, разве только одно: как и всегда, я думаю прежде всего о ней.
– Так вот почему вы здесь?!
– Боже мой, разве вы не понимаете, какое это будет для нее потрясение? Неужели вы не понимаете, что она вынесла в свое время? Неужели вы думаете, что она это забыла? Разве не разумнее будет по отношению к ней, – да и к вам тоже, – если вы поедете, ну хотя бы ко мне, и на первый раз встретитесь с ней там?
– Нет; я встречусь с ней здесь, в моем собственном доме.
– Здесь она прошла через ад. Может, вы и правильно сделали, скрыв свою поправку от врачей, но вы, безусловно, не правы, если собираетесь так ошеломить Диану.
Ферз яростно взмахнул рукой.
– Вы не хотите меня к ней пускать!
Адриан опустил голову.
– Допустим, – мягко произнес он. – Но, послушайте, Ферз, вы ведь можете понять положение не хуже меня. Поставьте себя на ее место. Вообразите, что она входит – как может войти сейчас каждую минуту – и неожиданно видит вас, ничего не подозревая о вашем выздоровлении; а ведь ей нужно время, чтобы в него поверить, после всего, что еще так свежо в ее памяти. Ведь вы же сами себя режете.
Ферз застонал.
– Но я наверняка себя зарежу, если спасую… Вы думаете, я сейчас кому-нибудь верю? Попробуйте сами… попробуйте пожить там четыре года, сами увидите! – Глаза его окинули комнату. – Попробуйте все время находиться под надзором, как набедокуривший мальчишка. Последние три месяца, совсем уже здоровый, я насмотрелся, как их там лечат… Если уж собственная жена не поверит, что я в здравом уме и твердой памяти, – чего мне ждать от других?
Адриан подошел к нему.
– Спокойней! – сказал он. – Вы делаете ошибку. Только она и знала вас в самые худшие минуты. Для нее все это сложнее, чем для кого бы то ни было.
Ферз закрыл лицо руками.
Адриан ждал ответа, бледный от волнения; но, когда Ферз отнял руки от лица, Адриан не смог вынести его взгляда и отвел глаза.
– Одиночество! – сказал Ферз. – Попробуйте свихнуться, Черрел, тогда вы будете знать, что такое полное одиночество до конца ваших дней.
Адриан положил руку ему на плечо.
– Послушайте, дружище, в моей берлоге есть свободная комната, – переезжайте ко мне, пока все не наладится.
Внезапно лицо Ферза исказилось; он бросил острый, недоверчивый взгляд на Адриана, но тут же успокоился, в глазах его мелькнуло выражение благодарности, ее сменила горечь, наконец он опять смягчился.
