— Тогда пусть Жабочка накажет Пузанчика!!!
Не, ну во влипла, а? Чего хоть делать–то надо? А этот извращенец уже достал из того же шкафчика несколько приспособлений и начал расстегивать мантию. Я залпом вылакала коньяк и поставила бокал на столик. Вовремя, так как мой собеседник уже оголил свой зад и надвигался прямо на меня. Мама, роди меня обратно! Я попробовала отмахнуться от кошмарного зрелища. В мою руку тут же влетела странная штука, напоминающая лопатку. Это был конец!
— Ах, какая розовая попочка у моего Пузанчика! — прохрипела я, пытаясь проворковать.
— Жабочке нравится моя попочка?
— Да, мой шалунишка! Да, мой затейник!
Деваться было некуда, и я небрежно провела лопаткой по ягодицам. Корнелиус завибрировал. Чего там надо–то? Сперва по одной, потом по второй? Еще ритм вроде надо ломать. Читала что–то на эту тему давным–давно. Не зря говорят, что любое знание во благо.
Лопатка с чавканьем впечаталась в пухлую ягодицу.
— Да, Жабочка, да!
Три раза по левой, три раза по правой. И поперек. Четыре раза по левой, четыре раза по правой…
Фадж стонал, как заведенный. Мне все это начинало нравиться. А что если представить, что я луплю Дамби? И не по заднице, а по морде?
Лопаточка поддела ягодицы снизу, впрочем, я постаралась не задеть яйца. Левая и правая, обе булки парою… Яростно дрочащий Корнелиус взвыл и бурно кончил. Ну и слава этому, как его там, Мерлину. А я боялась, что трахаться полезет или страпонить придется. Жабочка, конечно, на все готова ради блага Англии, но не настолько же!
Фадж отдышался, залпом допил коньяк, оправил одежду и благодарно поцеловал меня в щеку. Из кармана его мантии появилась коробочка. Я открыла. А ничего себе колечко, хотя и несколько броское. Но звездный сапфир впечатляет. Вот откуда у Амбридж ее коллекция драгоценностей.
— Пузанчик угодил своей Жабочке? — расплылся Корнелиус.
— Жабочке нравится, — улыбнулась я.
Блин, я, конечно, вовсе не жаждала слиться в экстазе с министром магии, но мог бы паразит и о даме подумать. Кольцо, ясен пень, не деньги, но все–таки плата. Не то чтобы я возражала против подарка, но… А, плевать. Может, Долли у нас дама фригидная и только на драгоценности возбуждается. А может и еще что. Не будем разрушать идиллию, тем более что ссориться с министром себе дороже.
Мы тяпнули еще коньячку, и я поняла, что пора отваливать. Вот и славно. Еще не очень поздно, можно и еще одно дельце провернуть.
— Корнелиус, — напомнила я, — не забудь про мальчишку. Это наш козырь. Если мы избавим его от болей, он забудет дементоров и суд.
