— Почему не работает? — почесал затылок Василий, затем наклонился к старику и зашептал: — Коммунист он, этот человек, — вот почему.
— Ничего я не слышу, что ты там шепчешь… А насчет масла — подумаю. Зайди дня через два.
Когда Петр Леонтьевич рассказал об этом Григорию, тот воскликнул:
— Дайте ему масла, непременно дайте! Мне кажется, братья Загорные — наши люди. Смелей знакомьтесь с ними. Я убежден, они хотят привлечь и вас к делу. Им нужен ваш склад, разве вы не понимаете?
Через два дня Василий Загорный пришел на склад к Тимченко. Для него была приготовлена бутылка масла.
— Может, твоему коммунисту еще что нужно, приходи… — сказал старик, прощаясь с Василием.
Но Василий больше не приходил. Это беспокоило Тимченко. «Неужели боятся меня?» И он сам пошел на контрольную. Выбрав минуту, когда, кроме Василия Загорного, там никого не было, он вытащил из кармана кусок мыла и буркнул:
— Передай жене, в хозяйстве пригодится.
В тот день старик долго не закрывал склад. Ему казалось, что кто-то должен к нему прийти. И дождался: скрипнула дверь, на пороге появился Василий.
— Вижу, дед, ты честный человек, наш. Тебе можно сказать: тот коммунист, что у меня живет, — мой брат Борис.
— А я и сам уже догадался. Что же вам от меня, ребята, надо?
— Борис хочет к тебе прийти.
— Что ж, пускай приходит.
Рыжий не заставил себя долго ждать: пришел на другой день. Он крепко пожал старику руку:
— Спасибо, отец, что поверил мне.
— И тебе спасибо, что мне поверил. Наведывайся ко мне…
Кочубей решил встретиться с Борисом Загорным. Всех волновала эта встреча — и братьев Загорных и Григория, но больше всех нервничал Петр Леонтьевич. «А что, если я навел на Григория гестаповских холуев?» От этих мыслей больное сердце сжималось, трудно становилось дышать.
Тимченко пришел на свидание первым.
Скверик возле Владимирского базара замело снегом. Словно белой скатертью покрыты давно неметеные дорожки. Угасал мартовский день. Притихший город как-то сразу погрузился в темноту. А снег сыпал и сыпал…
Пять часов вечера. Условный час. Тимченко заметил Кочубея, который медленно вышел из переулка. Сердце Петра Леонтьевича сжалось еще сильнее: «Не последняя ли это прогулка Григория?»
Невысокий, бойкий Борис Загорный выскочил неожиданно, словно из-под земли. Он шел, размахивая руками.
Петр Леонтьевич видел, как молодые люди поравнялись, что-то сказали друг другу и пошли вместе по направлению к заводу. На этом задание старика кончалось, он мог идти домой, но ноги сами несли его за Григорием и Борисом. Хотелось окончательно удостовериться, что все в порядке, что Кочубея не схватят гады, подосланные Загорным.
