За дверью царили сумерки. В этом месте такое является нормой. И добиться такого можно только десять лет готовя место. В клубящемся по земле тумане этого крохотного мирка в самом его центре на аккуратной клумбе, выложенной черным кирпичом, рос куст роз. Этот куст был моим. Ему сто семнадцать лет. Однажды он должен разрастись до целого сада. Но пока это только куст, на котором растут черные, с красивым рисунком серебряных прожилок розы.
Черные розы смерти — артефакт, способный продлить жизнь разумному на несколько тысячелетий или убить за сотую долю секунды. Артефакт, который защищает от смертельных проклятий и само по себе проклятие. Единственное, что он не может дать, — жизнь, ибо на это способны только боги… и люди. Как и отнимать.
Сняв с пояса косу, я выбрал созревший бутон и, прикоснувшись к нему рукой, влил в него большое количество манны, как выражаются смертные, но я сделал гораздо больше, ибо цветок теперь — часть самого меня.
Вытянул стебель, покрытый острыми шипами…
Взмах косы — и адская боль во всем теле. Я кричал, нет, не так, вопило буквально все мое существо. Если отсечь себе палец или руку, — было бы куда менее больнее.
Когда я пришел в себя, роза в руке полностью сформировалась и начала вытягивать темную энергию из тумана.
Пора.
Выбрался я уже в истинном обличии. Вся мебель была расставлена вдоль стен, свет погашен, но мне это никогда не мешало. Я прошел в центр комнаты и призвал древко косы. Лезвие со щелчком хрустнувшего сустава встало на свое естественное место.
В следующий миг я стукнул древком костяной косы по полу.
Сначала ничего не происходило, а потом на нее из распахнутого окна упал свет полной луны. По полу стали разгораться, проявляясь, руны древнего языка, напрочь забытого смертными. Вскоре все было завершено. В центре темно — красным, бездымным пламенем горела геометрически правильная девятилучевая конструкция с правильно вписанными вовнутрь двумя кругами.
— Подойди.
Серая эльфийка, словно деревянная кукла, встала с диванчика возле стены. Ее била сильная дрожь. Ее страх был буквально ощутим на вкус.
Я встал в один из кругов и указал концом древка на свободный круг.
— Сюда, смертная. И прекрати дрожать, иначе я откажусь от ритуала!
Еще одна вещь, которую я вряд ли смогу понять в смертных, — долг перед другими. Даже перед теми, кто тебя предал или кто даже не хочет тебя ни слышать, ни знать. Девушка словно повернула в себе невидимый выключатель и уже с полным решимости взглядом встала в центр круга.
