Иногда для сравнения я покупаю иноязычные издания, те, что когда-то были враждебно настроены к нам и недоступны даже по подписке. Должен признать с горечью и стыдом, что сегодня с ними меньше работы, чем с местной прессой: покушение на честь королевы там редкость. Папарацци перенеслись к нам и орудуют в центральном агентстве. Вот как рушится иерархия. Разодранная на лоскуты языков, гибнет империя.
Вечером, устав от гула и гомона, я возвращаюсь к миру фантазий, гораздо более реальному, чем сообщения с рынков, к формам, действенно противостоящим времени, вечным, мужественным, точно гекзаметр:
Вот глупость превеликая, грехи, ошибки, скупость
Червем подтачивают тело, яд пуская в душу,
А мы, как нищий, что собою кормит вшей,
Всей этой жгучей жрачкой кормим совесть.
Куда мы идем? Можем ли мы позволить себе невмешательство? Ведь на кон поставлено все. О молодежи забота, о вере отцов, о банках и финансирующей развитие системе предоплат, о военных союзах, о безопасности семейств, супруги и об импорте сырья, сроках поставок, о школах и спорте, об озелененных территориях, о черном золоте и о жидком топливе, транспорте и судопроизводстве, о тяжелых металлах и легкой станиоли, о лесном хозяйстве и канифоли. Вторичный контроль никогда не заменит первичного. Можем ли мы позволить себе грех бездействия?
На похороны собрались толпы. Когда я обернулась и посмотрела в сторону ворот, то увидела разливанное море голов; люди пробирались боком между могилами, тропинок уже не хватало. Перед кладбищем задержали движение, пробки растянулись, кажется, до Рондо. Мы отстояли два часа, пока не ушли последние. Гора цветов доставала до веток растущего над могилой дерева, на высоту одного этажа, прикрывая и соседние могилы, как будто те покойники снова умерли. Гвоздики, белые, красные, розы и хризантемы. Кладбищенские гиены таскали их у нас в течение целой недели, сама видела, как букет с оторванной лентой продавали перед воротами. Даже после смерти ему приходилось делиться заработком.
Ксендз отчитал положенное и спрятался со служками во втором ряду. Приходский ксендз и два викария из нашей парафии в деревне, потому что те, что отправляют службы в районе, отказали. Не станут, сказали, участвовать в партийном мероприятии. Ксендз хотел было пойти в одиночку, украдкой, как за самоубийцей, и тогда мне пришлось напомнить ему кое-какие обстоятельства строительства костела и кое-что из более ранних времен. Есть материалы.
