— Посмотри на меня, — приказывает он тихо, а, когда я не слушаюсь, кладет мне палец под подбородок и заставляет поднять лицо. Я ненавижу себя за то, что он на нем видит.
Лоренс нежно заключает мое лицо в ладони и, склонившись надо мной, начинает сцеловывать мои слезы. Мягкие, точно перышки, губы ласково касаются моей кожи, вновь и вновь согревая меня.
— Когда я впервые увидел тебя в музее, — поцелуй, — то наблюдал за тобой через весь зал. — Поцелуй. — Я видел, как тебе неуютно, как одиноко. Тот самовлюбленный кусок дерьма, с которым ты пришла, бросил тебя в одиночестве, пока общался со своими друзьями. — Поцелуй. — Но ты стояла там, среди готовых осудить тебя незнакомцев, и держалась как королева. Гордая. Ослепительная. А потом, глядя, как ты идешь через зал, я подумал, что никогда еще не видел ничего более прекрасного, чем эта юная храбрая женщина с глазами, полными гордости и огня. От этой девушки у меня захватило дух. — Он перестает целовать меня и заглядывает в глаза. — Верни ее мне, Блэр.
— Ее не существует. Та девушка была просто иллюзией.
— Неправда. Она здесь, у меня в объятьях. Притворяется кем-то другим, позволяет всякой чуши терзать себя. — Он сжимает меня еще крепче. — Моя прекрасная, восхитительная дикарка. Они все — пыль у твоих ног. Они никто, и не позволяй им до себя добраться. — Слегка отклонившись назад, он улыбается. — Я сам не позволю им.
Ох, Лоренс.
— Как ты им помешаешь, милый мой человек?
В этот миг, пока мы глядим друг на друга, в его зеленых-зеленых глазах отражается понимание, и мне становится ясно, что я обрела друга. Что я уже не одна. Вроде такая простая вещь, но она потрясает меня до глубины души.
— Не забивай этим свою хорошенькую головку. Просто знай, что пока ты находишься под моей защитой, я не позволю кому бы то ни было обижать тебя.
Мои губы начинают дрожать. Кто бы мог подумать, что за суровой личиной Лоренса Ротшильда прячется доброта? Обычно сочувствие отталкивает меня — мне не нужна ничья жалость, — но сегодня я слишком устала, чтобы бороться. Сегодня мне нужно только одно: отдых от моего внутреннего хаоса и утешение, которое дарят мне руки Лоренса.
— Идем. Уложим тебя в кровать. Сегодня был длинный день.
Я киваю. Он снимает пиджак и набрасывает его на мои обнаженные плечи. Наклоняется, берет под коленки и спину и, снова подхватив меня на руки, несет к своей спальне, а я кладу щеку ему на грудь и слушаю биение его сердца.
— Прости за все, что наговорила тебе. Ты этого не заслуживал. — Я поднимаю взгляд на его лицо.
