— Сейчас. Уф! Извините, Алексей Николаевич, никак не отойду. Давно на меня с ножами не кидались…
Асланов поежился, по его сильному телу словно прошла судорога. А потом он привычно ухмыльнулся:
— Фамилия у комиссионера смешная — Финкель-Князин-Победоносцев.
— Что, тройная?
— Ага.
— Встречал я раз человека с тройной фамилией, но то был Голенищев-Кутузов-Толстой. А тут какой-то Финкель. Не жирно ему? Кто он?
— Надзиратель в Первом реальном училище, это на Трехсвятительской. Еще он… как уж там? Ктитор. И учитель пения.
— То есть мелкая сошка?
— Мельче некуда.
— Поедем к нему.
— Зачем? Он сам сюда придет к четырем часам, как уроки закончатся.
— Очень хорошо. Мне еще с одним человеком надо поговорить.
— С Гершко Кутиком? — снова ухмыльнулся надзиратель. — А этого я вызвал на пять.
— Да вы опасный человек, Спиридон Федорович. Мысли читаете.
— Сыщик сыщика завсегда поймет. Еще, помните, вы мне поручали агентуру пошевелить?
— Помню. Что, есть новости?
— Кое-что удалось выяснить. Давайте ближе к ночи съездим в один притон — там мой человек за порядком смотрит. Он с никольскими бандами хорошо знаком, должен просветить.
Лыков приступил к допросам свидетелей. Сперва он поговорил с обладателем тройной фамилии. Маленький напыщенный человек начал с истории своего рода. По его словам выходило, что Финкель-Князин-Победоносцевы чуть ли не родня австрийскому императору. Питерец недолго слушал эти сказки. Он перебил ктитора и велел рассказать про Афонасопуло.
— А чего говорить-то? Ну, игрок он и есть игрок. Карты любил, а еще ипподром.
— Ипподром?
— Да, в Печерске на Эспланадной площади. В главной беседке принимаются взаимные заклады[16]. Десять рублей билет.
— И как играл ваш приятель? Везло ему или наоборот?
— В последний-то раз повезло, — сообщил ктитор. — Перед тем как ему пропасть, Платон Иванович три тыщи сорвал.
— И что же, он с этим выигрышем в Никольскую слободу поплыл, в «Венецию»?
— Этого я достоверно не знаю. Мог в «Венецию», в картишки пробросить. А мог и снова на ипподром. Он, когда ему везло, упорный делался. Играл до потери сознания, да.
Лыков покосился на Асланова. Тот незаметно кивнул ему: понятно, выясним. Новость была важной. Если оценщик шлялся по злачным местам при деньгах, его могли приткнуть не в Никольской слободе, а в самом Киеве. Тогда это уже другой расклад.
— Вы на скачках вместе бывали? — продолжил допрос надворный советник.
— Когда как.
— Что там делал Афонасопуло? С кем общался, имел ли знакомства среди жокеев? Куда потом шел?
