Ночь продолжалась…
Время от времени сквозь музыку доносились низкие вибрации виолончели и громкий смех Рут. Она сидела рядом с Гвидо, повернувшись к нему спиной, и весело болтала с морщинистым Осси Шмерлем.
— Вон та красивая блондинка — моя жена, — обратился Ахенваль к Виктору. — Это моя голубка. Когда мы обвенчались, я еще кем-то был… сегодня же я — никто. Знаете, дорогой доктор, женщины могут любить мужчину только за его счет в банке. Ну ладно, — вздохнул он. — Теперь все изменилось. Теперь она задает тон, а я… Я смотрю на все сквозь пальцы… Пусть наслаждается жизнью, я ведь был такой же. Лишь бы только оставалась со мной, голубка моя…
Чего хотел добиться Ахенваль этими жалкими речами, Виктор так и не понял.
Было уже далеко за полночь, когда Гвидо Ахенваль предложил Виктору:
— Вы ведь не откажетесь пойти с нами к нам домой, доктор. Голубка моя сварит нам ее знаменитый мокко…
— Вперед, к Ахенвалям! — радостно заорал Шорш Химер, имевший какое-то отношение к кинематографу, и вскоре вся компания дружно выкатились из бара.
Виктору пока не удалось перекинуться с Эттой даже словечком.
После дешевого убранства бара квартира Ахенваля в первый момент производила впечатление музея… античная мебель, дорогие ковры, парчовые занавески… Все сразу почувствовали себя здесь, как дома. В домашнем баре всего было полно: шампанское, коньяк, виски, джин. Осси Шмерль стоял у стойки и заправски готовил коктейли.
Виктор поставил виски на каминную полку и пошел по коридору искать Этту.
За стеклянной дверью в кухне горел свет. Он открыл дверь и увидел ее.
— Входите, — мягко проговорила Этта, будто ждала его. — И закройте дверь. Там такой ужасный бедлам. Ваша бедная сестра под нами упадет с кровати.
Виктор локтем прикрыл дверь на кухню и прислонился к косяку.
— Моя бедная сестра заварит себе валерьянки и опять заснет… Наконец-то я могу переброситься с вами парой слов. Я весь вечер ждал этого.
— Знаю. — Этта завинтила крышку кофеварки. — Я тоже хотела поговорить.
— Вы помните нашу встречу в «Принце Адальберте»?
— Вы были очень добры ко мне, я этого не забыла. Наверняка вы теперь лучше понимаете, почему мне иногда приходится ночевать в гостинице.
— Это я понимаю, но не понимаю многого другого. Можно, я буду выражаться прямо?
— Конечно. — Этта посмотрела ему прямо в глаза. — Я даже хотела бы этого.
— Я не понимаю, почему ваш муж так плохо говорит о вас?
— Что же он вам обо мне говорил? — с горечью спросила Этта.
