Пошли домой царевичи Мартын да Мирон к своим пошли; а царевич Иван к своей лягушке отправился.
И хоть и весело ему, радостно, что она хорош ковер соткала, а сам он себе на уме все-таки призадумался: беда да и только; ковер смастерить дело хитрое, умному это не почем идет, а хлеб испечь – дело и простое, а трудное: тут-де надо и вкус иметь, вкус человечий не лягушечий!..
И пришел царевич Иван опять голову повесивши.
«Что с тобою, царевич? лягушка спрашивает, что ты повесил голову! пурр-ква?»
– Да новая задача, только не тебе смастерить: надо, видишь ли, здобный хлеб испечь, да такой, чтобы человеку по вкусу пришел!
«Ну что же, ложись спать! утро вечера мудренее; завтра увидишь!»
– Ну, подумал царевич, лягу, усну; авось приснится жена настоящая!.. эх, эх, хоть бы во сне повидеть, чего наяву нет!
Лег и уснул.
А лягушка, тем часом, скок да скок, квак да квак, да и сделала, так: вскочила на окно, на задния лапки села и тонким голосом запела.
Ветры буйные
Всех четырех стран
Сослужите мне
Службу верную,
Принесите мне
Скоро на-скоро,
В чем нуждаюся,
Что мне надобно:
От земли зерна
Мукомольного,
От росы воды
Светло струйчатой,
От огня тепла
Непалящего;
Еще воздуха
Ароматного,
Что потешить мне
Друга милого!..
Зашумели ветры со всех четырех сторон и мука в окно посыпались, лучшая крупичатая, из какой только боярам в городе калачи пекут. Лягушка вскочила в печь и давай в поду ямку копать, выкопала, и муку туда высыпала, откуда взялась-полилась на ту муку вода, светлая, что слеза, а Лягушка давай тесто месить, а замесивши выскочила из печи и устье заслоном задвинула и тогда в печи сделалось жарко-тепло, как бы середь лета в полдень на солнышке.
В те поры же Мартын и Мирон со своими женами раздобарывали: ну-де штука, дело диковенное!.. Ваши ковры и туда и сюда, а ковер брата меньшего такая вещь, что и глядишь, так глазам плохо верится, а поразсказать, так словам и подавно нельзя веры дать… истинно дело чудное!.. Ну да пусто ее и с ковром, может она какая еретница-колдунья, глаза отводит, может вовсе на ковре таких вычур нет, какие там кажутся: а вот батюшка еще какую задачу дал: испечь вам всем велел для него по хлебу вкусному! ну, так, тут надо самим смак знать, а колдовство не подействует, вы в этом ее уж наверное переспорите: ваше дело женское: как, кажись, ладно испечь не сьуметь!.. Так изготовьте же к завтрему, мы вам и муки и дрожжей припасли.
Опять беда моим красавицам, что делать прикажешь, опять задача кажется мудреною. – Как быть, сестрица, – одна у другой спрашивает. – Ты умеешь ли печь, ай варить?
