Всеволод тоже решил воспользоваться целым часом свободного времени для того, чтобы перечитать скопившиеся газеты; мачеха сунула их в сумку прямо перед отъездом. Полосы были полны военных сводок из Персидского залива и политической трескотни, но Грачёв всё равно читал, чтобы хоть немного отвлечься от дела о купюрах.
Голубоватый свет заливал салон, и лица стюардесс казались неживыми. После гибели отца Грачёв чувствовал себя в воздухе скованно, но старался никому этого не показывать. Вспоминал ли о чём-то таком брат, он не знал – Михаил всегда был сдержанным и скрытным.
Чтобы прогнать тревожные мысли, Всеволод развернул «Комсомолку» стал читать откровения сбежавшего охранника Саддама Хусейна. Михаил же, как только самолёт оторвался от полосы, преспокойно заснул – на счастье, ему уже полегчало.
Все трое вылетели в Москву для продолжения оперативных мероприятий, связанных с делом о купюрах. Их московский коллега, сотрудник тамошнего Шестого управления Дмитрий Буссов, позвонил Ружецкому и сказал, что Дханинджия и другие сотрудники сейчас в ресторане гостиницы «Космос». Развязка ожидается с минуты на минуту, Габлая уже прибыл к месту пьянки, и потому ленинградские товарищи должны поторопиться.
– Мы и так торопимся – билеты на руках, «Волга» у подъезда! – раздражённо ск4азал Михаил. – Пока доберёмся, думаю, всё уже закончится, и мы с Габлая поговорим по душам…
Всеволод, покосившись на спящего брата, пошарил во внутреннем кармане своего малахая и вытащил уже изрядно помятый конверт. Письмо достала из ящика мама Лара и сразу же отдала ему. На портативной югославской машинке «Люкс», в которую давно пора было заправлять новую ленту, был отпечатан его домашний адрес и фамилию с инициалами. Индекс вывели от руки – криво и небрежно.
Когда мачеха принесла письмо, у Всеволода был Саша – они вместе ждали звонка Тенгиза из Москвы. Кроме того, в минцевском доме, в дополнение к отключённым батареям, сломался телефон, и потому Тенгиз должен был звонить на Кировский. Саша отправил пожилого отца к сестре, где тот периодически отогревался, а сам на целый день засел у Грачёва.
Тенгиз позвонил уже в конце дня, сказал, что опергруппа выезжает, и попросил за него молиться. И сразу же после этого мачеха вручила ему это странное письмо, которое добавляло в их картину новый, очень существенный штрих…
«Всеволод, обстоятельства складываются так, что я вынужден искать встречи с тобой. Вырисовывается ситуация, трудная для нас обоих. Мы можем сильно пострадать, но тебе в любом случае придётся пожертвовать большим, чем мне. Речь идёт о твоей жизни и безопасности твоих родственников. Проанализируй всё и реши, что для тебя важнее – личное благополучие или мимолётный служебный успех, плодами которого ты воспользоваться уже не сможешь. Если придёшь к разумному решению, позвони мне по телефону…» – и дальше шёл обычный семизначный городской номер. Грачёв предположил, что квартира эта находится как раз у Театральной площади, где он побывал совсем недавно.
